Хорошо, что друзья потеряли ее далеко сзади. Они застряли где-то на опушке с деревом, что опало и не давало прохода. Но Гермиона пролетела над ним, словно маленькая птичка с красивым оперением. С израненной душою и сердцем. Будто ее подстрелил какой-то охотник, попав в цель. И ничто не смогло бы спасти крошечное животное от гибели. Душевной, эмоциональной.
Длинные ресницы медленно смыкаются, и девушка погружается в страшный, дикий сон. Сон, где она опять бежит вдаль, позабыв о том, что есть в этом мире что-то, кроме ее горя. Что-то, кроме ее мучений и слез. Что-то, о чем ей следовало бы заботиться. Гриффиндорка оставляла все это за спиной, не желая оборачиваться. Не желая хоть один раз взглянуть на свое прошлое. Она покидала его, перемещаясь в новый мир. Мир, где не будет ничего. Лишь легкое заблуждение и удрученность. Быть может, надолго, но Гермиона справится. Сможет жить с этим. Все будет казаться намного проще, чем жить на чертовой земле и знать, что отец может умереть из-за тебя.
Грейнджер резко открывает глаза, по инерции схватив палочку. Она беспокойно вертит головой в разные стороны, пока не находит книгу в метре от себя. Подняв ее к себе, прижимает и гладит пальцами, про себя прося прощение за вчерашнее издевательство. Пару минут Гермиона отходит ото сна, с которым еще долго не может покончить. Он был таким реальным, таким прекрасным. Девушка и вправду подумала, что поднялась в небеса и отпустила проблемы в ее жизни. Что будет просто сидеть на белых облаках и охранять своих родителей, как ангел с длинными крыльями и красивым оперением…
Но все это ложь. Новая затея мозга. Голова будто специально играла на нервах гриффиндорки. Будто показывала - смотри, так для тебя было бы лучше, да. Но ты не получишь ничего из того, что только что появилось в твоей фантазии. Потому что это твоя кара - нести огромный груз за спиной, ни разу не присев на землю. Ни разу не дотронувшись до коры деревьев, не проведя пальцами по траве. Не заговорив с людьми, не присев около них. Одиночество - вот, что ожидало ее, и Гермиона была готова принять все, что угодно, лишь бы только отец пришел в себя. Лишь бы его ноги смогли ходить, а сердце продолжало умерено биться. Лишь бы он снова улыбался и дарил им радость. Смеялся, бегал, ходил на работу. Приносил цветы для мамы и маленькие конфетки для своей девочки с каштановыми волосами.
На шатающихся ногах она поднимается и бредет обратно. Легко было вернуться в школу - тропинка настолько протоптана, что не понятно: почему ее не нашли до сих пор? Почему не забрали в палату к мадам Помфри, посчитав сумасшедшей?
Хотя… Ведь это всего лишь Грейнджер. Никто, наверное, даже и не шелохнулся, чтобы искать ее. Наверное, никто даже не знает, что девушка пропала. Или знает. Но ему просто все равно.
С ватной головой она доходит до главных дверей. Мозги плавятся, создавая впечатление не из лучших. Ощущение, что Гермиона упадет прямо на месте, не покидало ее ни на секунду. Голова кренилась в бок, а колени подкашивались. Руки безвольно свисали по бокам, стуча по костям. Она выглядела, как приведение: уставшие, израненное и почти убитое.
На дворе стоял полдень, когда девушка зашла в свою гостиную. Медленно Гермиона прошла внутрь, падая на диван. Сил совершенно не было, и все, о чем она могла мечтать, - поскорее забыться. Поскорее уйти из этого мира, что бы все закончилось побыстрее.
Она все лежала, пока солнце меняло свое положение. Освещало лес и озеро, дарило легкие лучи ученикам, которые гуляли на улице, веселясь от души. Радуясь снегу осенью. Вопли доносились до ушей девушки, и она снова кричала. Вопила, прислоняя ладони к лицу. У нее не оставалось сил, чтобы закрыть окно. Чтобы закрыть это чертово стекло.
Людской смех раздражал ее с невероятной силой. Как кто-то мог радоваться жизни, когда ей так плохо? Когда она почти умирает от бессилия и своей провинности? Когда она - страдалица в этом идиотском мире.
И как только он устроен? Ты растешь, взрослеешь. Появляются друзья, отношения. Ты строишь свои планы, выстраивая их по кирпичику, и складываешь их постепенно, делая из них дом. Сначала нижнее этажи в начало жизни, а потом - крышу под конец судьбы. Когда уже есть дети, работа. Любящая семья, здоровье и счастье. И ты думаешь, что все неприятности, которые приключается с людьми, - не твоя забота. Что они затронут любого, но тебя обойдут стороной. Что не посмеют причинить тебе боль, забрав родных, работу или счастье. Почему? Да ответа и нет. Лишь твердишь себе простое: “Это же я”, успокаивая себя тихим шепотом. Такой легкой отмазкой, не являющейся действительностью. Потому что в один прекрасный день смерть постучится в твою дверь, и неизвестно - придет она за тобой или за твоими близкими. И неизвестно, сколько горя оставит после себя. Просто заберет чье-то тело, не задумываясь о последствиях. Просто оставит страдающих родных оплакивать жертву. Это - ее работа, вот и все.
Как же быстро могут измениться обстоятельства. Еще вчера Гермиона думала о том, как сдать зельеварение и придумать себе отговорку для друзей, а сегодня ее жизнь меняло русло с такой стремительностью, что, казалось, пройдут года, как один день. Маленький, но такой удручающий. Маленький, но приносящий столько боли, что думается: “а не прошла ли неделя, пока я лежал здесь, рыдая над своими ошибками или проблемами?”
Когда приходит закат, в комнату заходит парень. Как всегда, бесшумно и гордо. Со своей коронной осанкой, долгим взглядом и кривой ухмылкой. Он хочет сказать новую язвительную фразу, но обрывается на первом же слове - замечает, что девушке плохо. Она ничком лежит на диване, свернувшись калачиком. Юбка порвана, а кофта скомкана. Губы дрожат, а веки подергиваются, хотя Гермиона спит. Ее руки до крови впились в колени, словно что-то могло разъединить их. Каштановые волосы изрядно потрепались: виднелась разная длина в некоторых местах. Создавалось ощущение, что на девушку напал какой-то дикий зверь, и ей пришлось год скрываться в пещере, потому что остальная стая поджидала ее у входа.
Первая реакция у парня: разбудить. В обычной манере нагрубить, предъявив наказание - она прогуляла дежурство. Но что-то в ее виде останавливает даже такого холодного, как Малфой, человека. Второе, что думает сделать: просто пройти мимо, сделав вид, что не видел ее. Закрыться в своей комнате или пойти в холл, к Забини. Сделав вид, что никакой Грейнджер и ее проблем не существует.
Он так и поступает, повернувшись к двери. Делает пару шагов, но замирает на месте. Бросает короткий взгляд на Гермиону и подходит ближе. Садится около нее, протягивает теплую руку, чтобы вытянуть ее изо сна, но резко отдергивает, не успев дотронуться до кожи. Она была покрыта ссадинами, царапинами и ушибами. Раньше худые руки, стали более широкими. Кожа натянулась и слегка вздулась. Одна щека опухла, и глаз уменьшился.
Драко только сейчас заметил книгу, которую девушка сжимала второй рукой. Гермиона всем телом лежала на ней, словно боялась, что кто-то может отобрать у нее эту ценную вещь. Парень медленно вытягивает книгу в новой обложке. Он почти переложил ее в свои руки, как гриффиндорка резко просыпается и с криком вырывает свой подарок. Будто обезумевший зверь, прижимает ценную вещь к груди и выкидывает руку с палочкой впереди себя. Когда сонные глаза привыкают к свету и различают удивленного Драко, девушка медленно опускает пальцы на живот. Она снова ложится на диван пластом, еще сильнее прижимая книгу.
- Совсем уже с ума сошла? Да?
Совсем не холодный голос, не обвиняющий. Спокойный и слегка равнодушный. В его взгляде можно было прочесть маленькую заинтересованность происходящим, но не более. В этот день слизеринец был настроен положительно. Даже к таким, как Грейнджер.
Девушка промолчала, поджав губы. Она слышала голос где-то вдалеке. В конце длинного тоннеля, через который невозможно расслышать речь. Да ей и не нужно было все это. Какие-то мелкие проблемы ее не волновали. Ни что не могло огорошить Гермиону сильнее, чем то, что ее отец - инвалид. И это, скорее всего, на всю жизнь. И не понятно еще: придет он в себя после комы или нет? И сможет ли его голова работать? Или же головной мозг так же задет из-за спины?