Длинные речи, навязанные Волан-де-Мортом, стереотипы, “благие” цели… Все это лишь прикрытие, лишь оболочка, за которой скрывается жестокость и несправедливость.
К черту! К черту все! Ты — пешка, просто пешка в их “большой” игре, один из тех, кого используют ради победы — смирись, это твоя жизнь, Драко. Теперь это — твоя жизнь. Ничего не изменить, ты лишь впустую тратишь время.
Малфой нервно сглотнул, ускоряя шаг — до окраины Хогсмида еще неблизко, а Люциус должен прийти с минуты на минуту.
Холодный ветер продувал мантию и развевал волосы. Многочисленные деревья около озера казались огромными и пугающими. Луна играла с тенями, которые плясали, словно призраки.
Гермиона шла сзади, слева от тропинки. Не смотря на заглушающие чары, девушка старалась идти тихо, не издавая ни звука, не осмеливаясь даже дышать.
Ее сердце колотилось в унисон с сердцем Малфоя. Девушка, то и дело оглядывалась, опасаясь увидеть кого-то позади себя. Темнота навевала ужас, а каждый шорох казался грохотом.
Птицы пролетали над лесом, размахивая своими огромными крыльями. Какие-то непонятные зверьки пробегали прямо перед гриффиндоркой. За кромками деревьев виднелись разноцветные крыши домов, из труб которых шел черный дым.
Кое-где, еле-еле горели фонарики, освещая узкие дорожки. Двери в магазины были плотно закрыты, а вот из “Кабаньей головы”, как всегда, доносился шум, из окон лился яркий свет.
Обычно оживленные улицы пустовали. Только лишь старик с согнутой, кривой спиной, плотно натянувший черный капюшон, медленно полз в сторону разваливающейся, двухэтажной хижины, проваливаясь изношенными ботинками в снег.
Гермионе оставалось лишь благодарить погодку за то, что та утихомирилась.
С каждым шагом Малфой все больше уходил в себя, не замечая дороги. Он смотрел вперед пустым, не мигающим взглядом, чувствуя приближение неизбежного.
Смириться. Отключить эмоции. Раньше ведь всегда получалось, так ведь?
При одной только мысли, что через каких-то три минуты Драко увидит Люциуса, холодок пробегал по телу.
Отец был стимулом для слизеринца. Он не мог позволить себе слабости при нем, не мог позволить взять вверх эмоциям. А сейчас, оставаться холодным и бесчувственным казалось просто невыполнимой задачей. Потому что сегодня Малфой чувствовал себя, как никогда живым и сердце его переполнял страх.
Гермиона нервно сглотнула, доставая из внешнего кармана палочку. До Визжащей хижины оставалось пару метров.
— Сальвио гексиа, — прошептала девушка, на секунду остановившись, представляя, как ее окружает невидимый щит.
В первые в своей жизни Грейнджер была не уверена в заклинании. Гриффиндорке казалось, что она допустила ошибку, сделала что-то неправильно. Что ее план, возникший в голове спантанно, потерпит сокрушутельный провал.
Мерлин, Грейнджер собиралась обвести вокруг пальца самого Люциуса Малфоя!
Им обоим хотелось, чтобы эта дорога длилась бесконечно, чтобы время тянулось, как тогда, на дежурстве. Каждый шаг приближал Драко к отцу, а Гермиону — к смертельному врагу.
Вот он, стоит спиной, завернутый в черное одеяние, с гордо выпрямленной спиной. Неподвижный, словно статуя и суровый, как грозовое небо.
— Здравствуй, Драко, — протянул старший Малфой, разворачиваясь к слизеринцу.
Лицо его было непроницаемо, лишь в серых глазах виднелся болезненный блеск. Оба, и сын, и отец, были, как никогда, бледны и это уже нельзя было сослать на аристократическое происхождение. Они были уставшими, с залегшими темными кругами под глазами.
В лунном свете, Драко с его нездоровой худобой и поджатыми губами, выглядел не на много младше Люциуса, если не наоборот — старше. Только его осанка была, как всегда, ровной, словно струна. Ведь перед ним человек, который не потерпит беспомощности.
— Здравствуй, отец, — сказал слизеринец, и голос его прозвучал хрипло. Он тут же сделал вид, что прочищает горло.
— Ты ведь знаешь, зачем я позвал тебя сюда, — проговорил мужчина, положив руку на плечо сына. Парню казалось, что прежде, чем отец заговорил снова, прошла целая вечность. — Ему нужна грязнокровка, Драко. Ему нужна Грейнджер. Гермиона Грейнджер.
И мир его рухнул.
Комментарий к
Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.
========== Часть 15 ==========
Ноги подкашиваются, пропуская разряды электричества. Ток проходит по всему телу, разносясь по рукам, ударяя в голову и останавливаясь в нижней части туловища. Живот сжимало в тугой пучок, и девушке казалось, что ее сейчас стошнит. Неприятные позывы постоянно подступали к горлу, сопровождаясь единичными слезами.
Теребит подол юбки дрожащими пальцами, попутно раздирая ногу до крови. Маленькие капли стекают вниз, в черные туфли, пачкая их. Другой рукой оттягивает воротник – как можно дальше, лишь бы не удушиться от этой жары.
Делает один шаг и уже думает, как еще не упала. Вообще оставалось не понятным, откуда силы добрести до гостиной появились в девушке. Однако страх, пропитавший каждую часть ее мозга, подталкивал к невероятным действиям – таким, как, например, прийти в место, где сидел человек, что должен был убить ее.
Смотрит – долго, пронзительно. Поджимает горячие, почти обжигающие, губы. Еще сильнее схватывает приятную ткань пальцами. Тянет ее вниз по инерции, задевая молнией живот. Скрипучий звук сопровождается тихим стоном и легкой раной.
— Что?
Поднимает глаза на девушку, смотрит. Испытывающее, словно ожидая чего-то. Покрываясь красной краской – кровью, что заливала его лицо. Приливала густой жидкостью к голове. И смещала все мысли куда-то в сторону, заставляя лишь думать о боли.
— Что?
Скрипучий, ледяной голос проникает в ее сознание длинными, метровыми жгутами. Стягивая уши таким ужасным, хриплым звуком. Хочет вскрикнуть, но не может – ком застрял в горле. Сильно, будто собираясь задушить ее.
Стеклянный бокал из его руки пролетает около ее лица, чуть не задев. Проносясь мимо носа и вылупленных глаз. Девушка покачивается в сторону, пока в голове раздаются мысли о побеге. Не стоило ей приходить, но теперь уже ничего не изменить.
Ядовито-коричневая жидкость впивается в стену, хлещет по волосам и лицу. Вдох вырывает из груди, и новая слеза разрезает щеку. Большой осколок от бокала впивается в шею, глубоко и болезненно. Она издает тяжелый, протяжный всхлип, но даже не ощущает боль. Лишь смотрит в его серые глаза, которые застилала прозрачно-красная пелена.
Не дождавшись ответа на свой вопрос, парень поднимается на подкошенных ногах. Рубаха его кое-где порвана, штаны в одном месте заправлены, в другом – выбиваются. Волосы растрепаны, падают комьями на потное лицо, по которому стекала вода ручьями. В глазах не читалось ничего, кроме странного, не свойственного ему, страха. Даже перед этой маленькой, хрупкой грязнокровкой.
— Что это ты здесь забыла?
Медленные, злые нотки. В голосе чувствуется привкус алкоголя, выпитого парой минут назад.
Все считают, что спиртное помогает, заставляет погрузиться в некое забытье, однако все предрассудки — сплошная ложь. Ничему он не помогает, не заставляет. Лишь дурманящая жидкость проникает в голову, и ты чувствуешь, как крылья вырастают за спиной. И с их помощью ты готов совершить все, чего не смог бы сделать без них. Но все проблемы, злость, обида - остаются, сворачиваясь железной веревкой у твоей шеи.
Она бы ответила, знай что. Ответила бы, не будь ком в горле таким большим, давящим. Не душилась бы она невидимыми слезами, что застыли в глазах. Не задыхалась бы, не кричала в душе, не содрогалась всем телом. Не била бы Драко по лицу кулаками, не толкала на спину и не ударяла долго, больно и жестоко. Не кричала бы так горько, задушевно. Хотя снаружи просто стояла на дрожащих ногах. Лишь стояла из всего, что могла сделать.
— Что… ты… здесь… забыла?