И Страцкий снова не отвечает, опустив голову.
Да любит он ее, блин. Только хочет наконец прекратить этот детский сад, в который сестра любила “поиграть”. Хватит ей и трех лет, чтобы понять — они разные люди и какие бы чувства друг к другу не питали, вместе быть не могут.
— Ленни? — ее голос слегка подрагивает, но Финч даже не пытается скрыть эти нотки — слишком хорошо они знают друг другу, чтобы различать настроение другого.
— Мария… — Он качает головой, выпуская руку из ее крепко сжатых пальцев.
Она приподнимается на локтях. Смотрит, внимательно и осторожно. И все прекрасно понимает — нет, хватит. Ее брат больше не участвует в этом.
Тяжело дышит, глотая воздух потоками. Тяжело, с хрипами, вырывающимся из глотки. Пока ком не застрянет там, создав немое “украшение” немоты.
Больно, ей было больно. Чересчур больно, чтобы вымолвить хоть слово. Чтобы одна единственная слезинка покатилась.
Ложится, падает мешком на кровать обратно. Глядит на нежные тона потолка, чувствуя, как мокрая пелена появляется перед глазами. Только пред ним девушка может показывать свою слабость. Потому что начинает плакать, тяжело глотая соленую жидкость. Схватив подушку и кинув ее в стену.
— Мария… — брат пытается взять ее руку, однако Финч вырывает ее, злобно смотря на него.
— Вот, что ты можешь мне сказать? После всего, что я сделала для тебя? После всего, что я значила для тебя?
И новая, больно сильная, мысль врезается в ее голову — он и не любил ее никогда. Так, как любят девушку, женщину. Лишь использовал ее в своих целях, потому что знал, что она — пойдет на все, что угодно ради него.
И злость сменяется ненавистью, как всегда бывает у людей. И в глазах читается такое отвращение и презрение, что Ленни уже жалеет, что просто не сказал того, в чем она так нуждалась.
— Мария, ты ведь сама понимаешь, что…
— Нет! — срывается на крик девушка, вдруг подскочив с кровати. — Нет! Ничего я не понимаю. Ты просто… просто использовал меня? — почти неслышно спрашивает она.
Финч сказала бы еще море всего, однако просто не могла. Стояла и ждала вразумительного ответа брата. Ждала, что он как-то оправдается и сведет все на ее темпераментность. Но этого не происходило, и парень лишь развел руками. Пока в ней накипала ярость, опасная и страшная для него.
— Это все, что ты можешь сделать? Развести руками, да? — разочарованно поинтересовалась Мария, стукнув рукой по лбу. Какой же дурой она была! Чтобы не понять, в каких целях он позвал ее сюда. Вернее, не он, но Ленни был только “за”.
— Я люблю тебя, ты же это знаешь, — покачав головой, отвечает парень.
Правда. Чистейшая. Любит, он ее любит.
Но не так, как хотелось бы ей. Любит, как сестру, двоюродную сестру.
И стоит, потому что больше добавить ничего. Пока ревность, ненависть и лютая ярость бьет ее по голове, забывая, что они действительно являются всего лишь братом с сестрой.
— Терпеть не могу эту Грейнджер! Шлюха! — заорала она, пнув кровать. Развернувшись спиной к Страцкому, она закрыла лицо руками, дрожа всем телом. — Ненавижу…
А он все молчал, спокойно наблюдая за гневом сестры. Такие приступы бывают крайней редко, и в них лучше не встревать — в этом он уже много раз убедился. Да и доказывать что-либо было безрассудно — Мария всегда находила зацепку, с помощью которой оставалась правой.
— Ты что, правда ее любишь? — снова обернувшись к нему, спросила Мария. — Посмотри на меня, Лен. Прошу тебя, мне это нужно, — она сделала шаг навстречу брату, пока он поднимал печальные, просящие прощения, глаза.
— Да, — срывается с его губ скорее вздохом, чем словом.
Но слишком громким для нее.
Мария замирает на месте, всего в паре сантиметров от него. И смотрит, как на предателя. Таким обвиняющее-женским взглядом.
Мысли испаряются куда-то сквозь окно и остается только одно — ненависть к этой Грейнджер, к этой грязнокровке.
Финч чувствовала прилив крови к голове. Она прокручивала все слова, которые только знала, обзывая девушку всевозможными гадостями.
Как он мог влюбиться в подобную уродину? Она же заучка, которая только и будет делать, что любить свои книги. Какого черта тогда?..
В голове Марии всплыл тот день, когда Ленни хотели так же оставить на домашнем обучении. Однако Мария заставила поменять решение родителей и брата, мол он очень закрытый мальчик, и общение со сверстниками поможет ему в будущей жизни. И, если бы тогда она не говорила тех слов, он бы остался дома. И не встретил эту стерву, не полюбил бы. И жил вместе с Марией, даря все свои чувства только ей. И каждый Божий день они бы гуляли по улицам Лондона, целуясь на лавочках.
Она стукнула кулаком по тумбочке, зарываясь пальцами в волосы. Получалось так, что именно из-за ее стремления сделать все, как лучше брату, обернулось боком для нее самой. Наплевав бы тогда на замкнутость брата и будущие проблемы в жизни за счет этого, была бы счастлива сейчас Финч. Лежа на кровати вместе с ним в их особняке.
— Пришло зелье.
Мария резко поворачивается, приставив ладонь ко лбу. Хмурит его, не расслышав. Выдуманные моменты из жизни совсем захватили ее из реальности.
— Что?
Он тяжело вздыхает, засовывая руку во внутренний карман мантии. Достав маленькую бутылочку, протягивает Марии.
— Зелье, для Малфоя. Помнишь?
Девушка прикрывает лицо в который раз, согласно кивнув. Вытирает слезы, взяв баночку из пальцев парня.
— Помню.
Вертит его в руке, невнимательно оглядывая. Все мысли и эмоции были направлены на Ленни, однако она стала кое-что понимать — он прав. Ведь как бы они не любили друг друга, будущего в отношениях между братом и сестрой быть не может. И какими бы сильными чувства Марии не были к Страцкому, он не будет с ней. Не будет ничего, как раньше. И от этого в животе стягивается все в тугой пучок, заглатывая разные эмоции — от ненависти до безграничной любви.
— Ты уже познакомилась с ним?
Коротко кивает.
— Сегодня. Пришел ко мне в совятню. По-моему, идиот какой-то, — пытаясь сохранять хоть какое-то спокойствие, ответила девушка. — Ты уверен, что мне следует сделать это?
— Мария… Ради меня, — почти умоляюще смотрит брат на Финч. — Ты же приехала ради этого, так ведь?
Девушка поджимает губы, согласно кивая. На самом деле, причина вовсе не в этом. Но Страцкому не желательно знать правду, решила Мария для себя.
— Когда мне нужно совершить это?
Ленни вздыхает, пораскинув мозгами.
Когда? Да он и сам не знает, когда. Тут уж нужно будет смотреть по обстоятельствам. Предугадать так, чтобы Гермиона вместе с Малфоем были в башне старост, однако в разных комнатах. Страцкий еще не продумал это досконально, так как считал, что изготовка зелья и его прибытие задержатся. Но это лучше, чем если бы план затянулся на пару недель.
— Скажу тебе позже, я еще размышляю над этим, — ответил парень. — Спасибо, что зашла, — он перевел взор на дверь, как бы намекая, что девушке пора пойти по своим делам. — Туфли не забудь.
— Не думала, что мы дойдем до той стадии, что ты будешь выпроваживать меня, — хмыкнула Мария, подняв с пола свои туфли. — Считая с тем, что ты мог валяться в моей кровати часами, — она сверкнула зелеными глазами и направилась к выходу.
— Стой.
Его сердце замирает.
Сам толком не знает, что хочет сказать. Слово просто вырывается из груди, сдавлено и хрипло.
Ленни не хочет, чтобы между ними были какие-то недопонимания и разногласия. Но так правильно, так нужно.
— Да?
— Прости, Мария.
Она кивает и делает шаг к нему. И еще один, пока не стоит в семи сантиметрах от брата.
— Я любила тебя, люблю и всегда буду любить тебя, что бы не произошло. Никто и никогда не заменит мне тебя, — она запнулась, пытаясь подавить прилив слез. — Я буду помнить о тебе и вспоминать те дни, когда мы были вместе в тайне ото всех, потому что ты считал это неправильным. Даже если у тебя появится девушка, а потом и жена.