Мария знала, что Ленни чопорный человек, живущий по правилам. Понимала, что он никогда не согласится на семейные браки. И четко осознавала, что когда-то любовная ниточка между ними закончится, оборвется. И, скорее всего, по инициативе Страцкого. Но она никак не могла предугадать, что это наступит так скоро, так внезапно. Чересчур быстро для нее, потому что девушка еще не успела сполна насытиться им.
— Я сделаю все, что скажешь, но, прошу — согласись на это для меня. В последний раз, обещаю, — она, выждав его реакции, тянется на носочках к родным губам, однако холодная рука медленно касается ее шеи.
— Нет, — грубо говорит он.
Девушка отстраняется, нахмурив брови. В прежде спокойных глазах появляется какая-то ярость и злость. Парень смотрит на сестру каким-то странным, не его взглядом.
— Ленни? — испуганно восклицает она, чуть ли не выронив бутылочку. Для безопасности укладывает ее в свой карман, медленно отходя к стене.
Недобрые огоньки вспыхнули в его глазах. Вены выступили на руках, которые сжимались в кулаки. Ноги железно надвигались на девушку.
Первая мысли у Марии — бежать. Это, вероятнее всего, то состояние, о котором ей говорили в письме с просьбой приехать в школу. И, если эта правда было тем, о чем подумала Финч, то стоило бы запереть дверь с парнем и позвать посланника письма, чтобы тот помог. Однако Мария лишь пятилась назад, испуганно глазея на брата.
— Лен?..
— Убирайся отсюда!
Голос, не похожий на человеческий. Скорее рев медведя, перед которым убили его же детей.
Страцкий смутно видел силуэт девушки, ощущая, как волосы на его голове становились дыбом.
Наказать, наказать, наказать.
Однако какая-то маленькая, тонкая ниточка еще торчала в его мозгу — она же сестра, не тронь ее. Но она была настолько крошечной, что парень почти не мог схватиться за нее. Да и не пытался.
— Убирайся, я говорю тебе!
Но Мария не двигалась с места. Тогда брат, пытаясь усмирить свой настрой, схватился за кровать, сдвигая ее на пару сантиметров. Шторки обвалились, с грохотом упав на пол. Девушка заорала, прижавшись спиной к стене.
— Уходи! — прорычал.
Но из-за страха и любви к нему Мария стояла, поджав туфли под себя. Она словно уменьшилась в росте и размерах под его большой фигурой.
Наказать, наказать, наказать.
И он идет к ней, чтобы выполнить то, что недавно поселилось в голове. Однако останавливается, замечая родной блеск в зеленых глазах. И снова пытается настроить себя на другой лад — успокоится.
Если не хочет идти она, уйдет он.
Сжавшись, согнув плечи, быстрым шагом направляется прочь из комнаты.
Только бы не причинить ей вред, только бы не…
— Куда ты? — визгом спрашивает она, отбросив туфли в сторону. Она хватает брата за плечо, слегка тряхнув тело. — Не надо!
Наказать, наказать, наказать.
Не выдерживает, бьет по лицу. В последнюю секунду замечая такие напуганные, родные глаза. Замечает и хочет остановить движение, однако слишком поздно — Мария летит на пол, при этом навалившись на кровать.
Приглушенно стонет, видя перед глазами черные звезды. Спина невероятно сильно болит — видно, задета поясница.
Наказать, наказать, наказать.
Ленни кричит, ударяет ногой по стене. Пытается уйти, оставив свою “жертву” здесь.
Выбегает к двери, отворяя ее.
Наказать, наказать, наказать.
Ударяет себя по лицу кулаком. Перед глазами слегка прояснятся, и он намеревается покинуть комнату, пока новый приступ не поселился в нем.
— Нет! Стой! Не в таком состоянии, Ленни! Нет!
Она подскакивает, позабыв о боли. И получает новый удар, но уже в грудь. И гораздо сильнее прошлого. Так, что девушка падает в обморок, пока ее брат покидает помещение.
Он несется вдоль каменных стен, не разбирая дороги. Мозг как будто кипит, мысли путаются. Парень даже не уверен в том, где он находится. Такое впечатление, будто кто-то сдавливает череп со всей силы, причиняя боль, ломая кость.
Как же хочется избавиться от этого! От боли, злости, ярости… Словно больше ничего не осталось — только желание убить кого-то, сломать мебель и разнести этот замок к чертовой матери.
Ленни было плевать на то, что сестра лежит там, без сознания и вся в слезах. Была бы у него воля, когтевранец бы делал это раз за разом, пока не станет легче. Пока он не освободится от того, что сжирает его изнутри — мучительно, медленно, растягивая страдание.
Ученики пробегают мимо Страцкого, но он их не замечает. Лица не знакомые, чужие. Посторонние звуки разрывают перепонку.
Он несется вперед, грубо расталкивая студентов, бросая им в лицо оскорбления. Те удивленно пятятся назад, перешептываясь. Но Ленни не замечает. Все это кажется отчужденным, будто бы он тут находится впервые. И это “что-то” внутри разрывает грудь, давит под ребрами, царапает глотку. Голова наливается кровью, которая несется по сосудам вместе с адреналином, заставляющий бежать, не чувствуя усталости.
И так жарко, так ужасно жарко, как в чертовом аду. И, кажется, что воздух закончился, что пол под ним раскаленный, словно угли.
Пот стекает по лицу, хочется сорвать с себя одежду, выбежать на улицу, чтобы хоть на секунду стало прохладно. Хоть на секунду.
Мир вокруг кажется размытым и таким…чужим. И он чувствует злость, неимоверную злость на девушку. Он не помнит ее имени, но знает ее слова:
“Ты — трусливая крыса, Ленни. Тебе никогда не стать таким, как Драко, слышишь? Никогда!”
И это воспоминание, словно удар поддых. Словно его окатили ледяной водой. Словно сердце перестало биться.
Малфой… Слизеринский ублюдок. Он забрал ее — Герми… Гермиону. Он забрал Гермиону у него!
Страцкий должен ее найти, он должен отыскать эту девушку. Потому что Гриффиндорка принадлежит только Ленни, и он будет делать с ней все, что пожелает. Хорек не имеет на Грейнджер право.
Она. Его.
Чья-то рука ложится на плечо. И это прикосновение разносится дикой болью по всему телу.
— Эй! — этот голос звучит так громко. Так громко, что хочется плотно закрыть уши. Хочется спрятаться, уйти отсюда, куда подальше. Либо ее голос, либо ничей. — Ленни, поможешь мне прине?..
— Закрой — проорал Страцкий, со всей силы отпихнув Карла, который повалился на спину, ударившись головой о камень. В его глазах читался испуг и недоумение, рот приоткрылся в немом удивлении.
Не сейчас! Не сейчас!
Оставьте меня, блядь, в покое!
Он снова бежит, слыша, как она зовет его.
Давай же, ты должен найти Гермиону. Тебе необходимо услышать ее голос. Она нужна тебе, Ленни.
Почему же ты любишь ее? Сколько боли гриффиндорка причинила тебе? Ты спас ее, ты дважды спас ее, а она спит с этим придурком. Грейнджер считает тебя никем, она ненавидит тебя. Она не имеет право ненавидеть тебя.
Просто. Увидеть. Ее.
Продолжает идти, не бросая тщетных попыток. Взгляды, движения, голоса, но среди них нет ее. Бежит, сломя голову, пока не замечает гриву каштановых волос и чуть-чуть помятую мантию. Стоит рядом с Поттером, держа в руках какие-то книжки.
Выдохни, Ленни. Она не должна тебя бояться, она должна пойти с тобой.
Парень, настроив себя на “верный” лад направляется к гриффиндорцам, изобразив на лице радость.
— Привет, Гермиона, — мягко, улыбаясь краешком губ, как всегда.
Девушка поднимает свои карие глаза, озадаченно смотря на когтевранца. Она бросает мимолетный взгляд на Гарри, который, кивнув Страцкому, отошел назад.
— Я тут подумал, нам нужно поговорить и… прогуляться.
Она вздыхает, насупив брови и прижав учебники плотнее к груди.
— Я ясно дала понять, что не хочу иметь с тобой ничего общего! — прорычала Грейнджер, положив все свои вещи в сумку.
И на секунду Ленни показалось, что он не выдержит и ударит ее. Кулаки невольно сжались, а глаза заблестели недобрым огнем.
— Это всего лишь прогулка. Любой человек заслуживает второй шанс, — и что-то в его тембре заставило гриффиндорку покориться.
Она надула губы, но все же сделала шаг вперед. Заверила себя, что ничего страшного не произойдет.