Она прямо-таки чувствует, как кровь приливает к голове. Стыдом охватывая все ее сознание.
Ну и как она должна заявить этому человеку, что подозревает его в шпионстве? Причем не просто за кем-то, а за ее “популярной” персоной.
И, главное, зачем? Чтобы услышать трехчасовой смех? Чтобы новые “супер” шуточки появились в репертуаре Малфоя?
— То, что ты оказался именно там.
— К чему ты клонишь?
Он, конечно, знал, что у Грейнджер с головой не все в порядке, но не настолько же. Потому что вся эта комедия походила на что-то странное.
Да какая вообще разница, как он там и зачем оказался? Ведь важно то, что он спас ее.
Она набирается смелости и спрашивает, закрыв глаза:
— Ты следил за мной?
И надеется, что сказала слишком тихо. Так, что он не расслышал бы. И тогда Гермиона бы придумала что-либо другое. Что-либо, только не эту фразу.
Но, как можно было догадаться, он расслышал. И даже посмеялся — жутко бодрящим смехом.
— Крыша совсем поехала, Грейнджер? Делать мне больше нехер!
Ждет ее ответа. Но не получает.
Тягостное молчание повисает в комнате, пока новая вспышка молнии и грохот не раздается в гостиной. Ругательством про себя у него, и аханьем у нее.
— Между прочим, — скептически начинает он, — если бы я не спас тебя, он бы уже с тобой…
У девушки расширяются глаза, и крик вырывается быстрее, чем он заканчивает фразу:
— Закрой рот!
Кровь уже бьет по вискам, а сердце учащается в биение.
Чертов Малфой.
— А что, я не прав?
Она не отвечает. Конечно, он, блин, прав. Потому что, не прийди туда Драко, Гермиона сейчас была бы…
Да неизвестно, где она была бы. Но одно ясно точно — находилась бы девушка не в лучшем состоянии, точно.
— И где мое “спасибо”?
Она издает смешок и чувствует, как длинные пальцы сжимают ткань на ее теле — жестко, сильно. Мурашки пробегают по коже, заставляя девушку поежиться.
Какой же он…
Какой, Грейнджер?
Красивый, сильный, в каком-то плане храбрый?
Пусть и так. Но этому самовлюбленному типу она не собиралась говорить все эти приторно-сладкие мысли.
— Спасибо? За что?
Он уже открывает рот, чтобы назвать свой геройский поступок, но девушка выдыхает:
— Напомню: в один чудный день Ленни спас меня от тебя.
И ощущает — холод по всему телу. И страх, создаваемый этими громкими каплями, ударяющимися об оконную раму.
Лучше бы она этого не говорила.
Однако Драко ведет себя крайне сдержано, что очень несвойственно.
— Неправда.
— И почему это? — она даже вздыхает от облегчения. Кажется, прокатило.
— Ты сама этого хотела.
Тихий стон вырывается из ее уст, заглушенный грохотом за стенами школы.
Она что? Сама этого хотела?
От возмущения девушка теряется и не знает, что и ответить. Однако навязчивая мысль в ее голове появляется — может быть, он прав? И Гермиона думала о поцелуе, его руках и взгляде в тот день, когда Драко выпил и стал трогать ее?
— Чего этого?
Правильнее всего — делаешь вид, что и не смылишь, о чем идет речь, а человеку осточертеет объяснить, что именно он имел ввиду.
Ну, нормальным людям. Не таким, как Малфой.
— Не будь монашкой, Грейнджер. Хотела секса со мной.
— Нет! — выкрикивает девушка.
И уже ругает себя.
И почему она такая дура? Чем больше будет показывать свой стыд и легкую ярость, тем сильнее это будет забавлять его. Ведь проявление чувств заставляет человека думать, что ты — неравнодушен к данной ситуации.
— Не ври, Грейнджер. Покраснела небось уже.
Он усмехается.
Какая врунишка.
— И не собиралась врать тебе, Малфой.
— М-м-м. Почему-то в другую ночь, дня через три, тебя ничего не смущало.
Она закусывает губу. Тянется рукой вниз, чтобы поправить школьную юбку, которую не сняла, и задевает пальцы Драко. На мгновение застывает, переставая слышать стук своего сердца, а затем — мгновенно, стремительно — убирает ее, сделав вид, что ничего не произошло. Но про себя покрывает всеми “хорошими” словами, на которые только была способна Грейнджер.
— Ты не был пьян тогда! — отругав себя, она решает продолжить. — И действительно хотел близости.
— А если бы и тогда не был пьян, ты бы согласилась?..
— Нет!
Его забавляет это. Стук сердца в ее груди, мурашки по коже, внезапно вздрагивающие тело. Случайное прикосновение. Он почти слышал ее мысли в голове — корящие девушку за все это необработанное поведение. Она же была открытой книгой. Хочешь — читай, прям сейчас можешь взять с полочки. И он брал, вычитывая каждую страницу. И пусть ему что-то не нравилось в тексте, он не останавливался ни на секунду.
Почему?
Потому что каждая книга должна быть прочтенной до конца.
Нравится тебе это или нет.
— Ага, конечно. Пару дней изменили твое мировозрение. Ветреная ты, Грейнджер.
— Конечно, — передергивает она. — Кто еще здесь ветреный!
— Что? — впервые за эту ночь грубо, как-то отстраненно. И девушка замирает, распахнув глаза.
Вот черт…
— Ну, я хотела сказать, что…
— Ну?
— Это касается Пэнси.
Она замолкает. Ждет реакции.
— Ну?
Вот черт…
Будто ожидает разрешения на то, чтобы продолжить дальше.
— Чем Пэнси лучше меня?
И не понимает, как отважилась на этот вопрос. Да и к чему он, черт возьми?
Хочется услышать — лучше? Тем, что она чистокровная, красивая, богатая, умная? И еще сто причин, почему она — самая желаемая девушка в школе? И да — почему же она лучше?
Пф-ф.
Улыбка появляется на его лице.
Вот как.
Пэнси. Вот, кто ее действительно волнует.
Паркинсон.
Нашла, блядь, проблему.
— Тебя это задевает?
Конечно, ее это задевает. Еще как.
— Абсолютно нет, — противореча сама себе, отзывается она.
— Поэтому спросила просто так?
— Просто так, — закатив глаза, буркнула девушка.
Они снова помолчали, прежде чем Драко, не ожидая от себя, спрашивает:
— Ты шляешься за этим Ленни, бегаешь за ним везде.
Вернее, говорит. Уверенно, не ожидая удовлетворительного ответа. Прокручивая в голове те моменты, когда видел их вместе. Ее — худую, маленькую, еще умеющую улыбаться — и его — высокого, спортивного, с такой же улыбкой.
Херов уебок. Еще ответит за свое поведение.
— А ты что, преследуешь меня?
На самом деле, даже гордость Гермионы заскреблась внутри.
Ни за кем она не бегает. Никогда не делала этого и не будет. Еще чего!
— Я очень наблюдательный.
— Не замечала ранее. А насчет Страцкого… нет, за ним я не бегаю.
— А что это было в первые дни?
Да что он пристал с этим Ленни? Шило в одном месте покоя не дает?
Хотя где-то внутри Гермиона чуть ли не прыгала от того, что крылья постепенно вырастали за ее спиной.
Драко спрашивает, интересуется. Быть может, где-то и ревнует. И скрыть это совершенно не может.
Или не хочет, неважно. Главное, что эти чувства есть у него. И они сдвинулись с мертвой точки безразличия и ненависти.
Может быть.
— Не было ничего!
И зачем она только оправдывается? Непонятно.
— Ну конечно.
— Если мы были у него в гостиной, то это ничего не значит, — рассудительным тоном продолжает девушка.
— А потом вы поцеловались?
— Нет же! Я не ты, чтобы со всеми подряд.
Ток проходит по его руке, и Драко вздрагивает. Почти убирает ее от тела девушки, однако в последний момент оставляет.
Что? “Не ты, чтобы совсем подряд”?
Как хорошо мы заговорили. Ишь! Смелость так и прет.
— Тебя не смущает, что всего пару часов назад я был не с тобой?
Знает, что может причинить боль. Знает, что на самом деле не хотел Марию, но говорит.
Поджарить атмосферу? Да она и без того накаленная — выясняют отношения, ищут зацепки, чтобы обвинить другого в чем-то. Как будто уже были обязаны другому в вечной верности.
— Смущает.
Картина, где он прижимается к этой потаскухе, внезапно появилась в ее воображении.