Тишина и покой. Поля уже опустели, над фермами, сияющими отчетливой белизной шиферных крыш, поднимаются струйки теплого пара. Прямые навесы укрывают янтарные, аккуратно выложенные поленницы, хлева благоухают свежим, хорошо просушенным зерном. Проносится крутой порыв северного сурового ветра, и становится слышно, как внизу, в русской деревне, гулко колотят: донк-донк! Держа в руке шапку, иду к лесу. Ветер дует оттуда, и мне в этот миг хочется крикнуть: «О ветер, ветрило! Зачем ты так сильно веешь?» И хочется спросить у обледенелых угрюмых столбов: «Помните ли вы наше детство? Есть ли где-нибудь память о нас? Седая история! Остались ли на твоих страницах наши слезы, скажи мне? Вот здесь, оглядывая эти самые столбы, набирались мы знаний, здесь мы узнали, что на свете, кроме наших упрямых быков, есть еще и прекрасное чувство Татьяны, здесь мы влюбились в Бэлу и неистово восхищались Левинсоном и Метелицей».
…Темная лесная тропа выводит меня обратно к каменной дороге. «Лес распахнулся перед ними совсем неожиданно…» Голос этот гремит у меня в ушах — словно с неба или, наоборот, из-под земли… Падает полный ветер, гудят телеграфные столбы. К ненастью? Буран или холодный дождь… а может, к ведру? В душе моей буран и дождь вперемешку…
Милосердная земля наша! Отчего-то люблю я именно такие дни твои: туманные, с бураном иль стылым дождем. Тогда ты мне кажешься надежнее и тверже. В жаркую, сухую погоду вспоминается мне одно засушливое лето, когда от зноя трескалась под ногами почва и по улицам носились пыльные удушливые вихри. А в такие дни вспоминаются ташлытауские спекулянты, торгующие из-под полы самогоном, облепленные мухами пивные бочки и мальчишки в лаптях и ярких щегольских галстуках.
Гудят телеграфные провода, машина по мокрой, блестящей, словно шелковая лента, дороге мчится в темноту, в ночь.
Прощай, земля моя, где встал я на ноги, где прозрел и увидел жизнь такой, какая она есть, — трудной, но с прекрасным светлым будущим!
Под фарами ледяно посверкивают ряды столбов. Хочется выскочить из машины и, вдыхая всей грудью осенний воздух, распарывая тьму холодного сырого вечера, разбрызгивая дождь и грязь, бежать по этой земле — все вперед и вперед…
И там, впереди, войдя в теплый дом среди скрипучих голых деревьев, встать перед пожилым очкастым человеком с длинными волосами и сказать, улыбаясь сквозь слезы:
— Здравствуй, Учитель!..
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.