— Ивейна, ваше величество, — чуть слышно прошептала та и снова всхлипнула, — пять.
Что-то дернулось внутри амира, дернулось и сжалось. Элиссе тоже сейчас было бы пять, хотя стоявшая перед ним девочка на пять лет никак не тянула.
— Скажи тогда мне Ивейна, почему ты плачешь?
— Потому, что ее величество сказала, что я некрасивая.
Ох, дитя, если бы ее величество забрала тьма, его величество в тот же день бы объявил неделю народных гуляний по всей Андалурсии. А твою матушку Тону немедленно пригласил во дворец, уж нашел бы повод.
— Почему ты хочешь быть красивой, Ивейна?
Девочка задумалась, а затем неуверенно ответила:
— Ну я же должна выйти замуж, а кто захочет на мне пожениться, если я некрасивая?
— Подойди ко мне ближе, девочка, — Эррегор наклонился к ней, — ты знаешь, что я плохо вижу?
Ивейна кивнула, заинтересованно рассматривая его лицо.
— Я не вижу твоего лица Иви, и мне все равно, какая ты, красивая или нет, так скажи, почему тебя нельзя взять замуж?
Девочка перестала плакать, расширила глаза, наклонилась к Болигарду и громким шепотом спросила:
— Ваше величество, а вы что, собрались на мне пожениться? Так ведь у вас жена есть! И вы такой… немолодой!
Сардим сбоку хрюкнул в кулак и затрясся от беззвучного смеха, король Сагидар прикрывал лицо рукой и что есть сил отворачивался. И только Алентайна поджала губы в нитку и скривилась.
— Нет, Ив, у меня и правда есть жена, и я не так стар, как тебе кажется. Я хотел сказать, что не все видят внешнюю красоту, есть кое что другое. Иди сюда, садись, — он, повинуясь внутреннему импульсу, поднял ее и усадил себе на колено. Ну какая же она маленькая, таких пять в ряд на его колене можно разместить. — Есть такая штука, любовь называется. И если между людьми возникает любовь, то никто не смотрит ни на лицо, ни на тело, лишь бы рядом был дорогой твоему сердцу человек.
— Или дракон, — подняла головку Ивейна.
— Или дракон, — подтвердил Эррегор, гладя ее по голове и внутренне себе изумляясь, с чего это ему взбрело в голову нянчиться с обиженным дитем. Прикрикнул бы на жену, пожаловал родителям чего-то в дар и достаточно. Но ему так захотелось подержать на руках эту чужую девочку, чтобы хоть на миг ощутить то забытое чувство, когда он вот так рассаживал на коленях своих сыновей, а самый маленький, Севастиан, пах как могли пахнуть только его дети.
— И ты должна знать, что в этом мире уже есть один мужчина, который любит тебя больше всего на свете, Ивейна, — продолжил амир, — это твой отец. Ты знаешь, что у меня была дочь?
Девочка кивнула. Амир прикрыл глаза, отчего так разбередила душу эта крошечная дочка травницы? Может, дело больше в ее матери?
— Так вот, Ив, если бы она была сейчас со мной, мне было бы все равно, какая она, некрасивая, кривоногая, пусть хоть лысая, лишь бы она была у меня, ты понимаешь?
Он с ужасом почувствовал, как глаза предательски увлажнились и слеза побежала по щеке, и что ж его так развезло на глазах у своих ленников! Но Ив вскочила, приподнялась на носочках и принялась вытирать его глаза ладошками, и ему вдруг стало совсем начхать на то, кто и что подумает. Она обняла, точнее, попыталась обнять его могучую шею, которая была наверное толщиной с саму Ив, и прильнула к нему, гладя по голове как только что он гладил ее саму.
А амир Болигард, замерев от этого трогательного участия, вдыхал запах девочки и думал, что наверное все маленькие дети пахнут одинаково, потому что совсем она напомнила ему младшего Севастиана и успокаивался.
— Подождите, амир, сейчас, — Ив метнулась куда-то, окружающие молчали, опешив от неожиданного зрелища, а Эррегор чувствовал в глазах незнакомое покалывание. Не иначе от слез, шутка ли, когда он плакал в последний раз?
А Ив уже прибежала назад, развернула обертку и сунула ему в руку замусоленный леденец.
— Вот держите, ваше величество, — амир не видел выражения его лица, но его слабый взор уловил победный блеск глаз маленькой Ивейны. Ему почудилось, что мутное стекло, сквозь которое он смотрел, стало немного чище? — это мне Эйнар отдал. Отец покупает нам леденцы, Эйнар отдает мне, а в меня сразу два не лезет.
— Наследник Героны добр и щедр, как и подобает будущему королю, — серьезно кивнул Эррегор, беря леденец, заворачивая в обертку и пряча его в карман.
— Нет, ваше величество, я просто сажусь в угол и отказываюсь с ним играть, — простодушно поведала девочка. Судя по хмурой физиономии наследника, девчонка говорила правду, странно, он еще совсем недавно видел вместо лица Эйнара сплошное пятно.