- Плевать!
- Кто это вас так накрутил? Дэвит?
- Возможно...
- Этот тип начинает мне надоедать...
- То же самое он говорит о вас!
- Правда? Что ж, постараюсь сделать так, чтоб он больше не испытывал пресыщения. Можете на меня положиться!
- Питер не ребенок.
- И я тоже. Но все это к делу не относится. Сейчас мне нужны пять тысяч фунтов, которые этот идиот из Томинтула таскает с собой.
- Пойдите и возьмите их у него!
- За меня это сделают другие, и в первую очередь вы.
- Даже не рассчитывайте.
- Ну-ну...
Дункан вернулся в кабинет, напустив на себя сокрушенный вид.
- Мисс Поттер очень сожалеет, мистер Мак-Намара, но она слишком устала, чтобы присоединиться к нам, и просит вас извинить ее... У бедняжки разболелась голова.
Шотландец глубоко вздохнул:
- Скажите ей: я не смогу спокойно спать, зная, что она страдает... Я ее полюбил, эту крошку... Ну да ладно. Я вернусь. Спокойной ночи, джентльмены!
- Минутку, мистер Мак-Намара, вы не дали мне договорить... Мисс Поттер просила передать, что будет счастлива отужинать в вашем обществе, если, конечно, вас это устраивает.
- Еще бы не устраивало! Но... ужин... а как же ее номер?
- Завтра у нас выходной.
- А! Тогда все просто замечательно!
- Мисс Поттер просила также передать, что ей бы хотелось видеть вас в "Старом капитане" в восемь - в половине девятого.
- В "Старом капитане"? А где это?
- В квартале Биллинсгейт, неподалеку от рыбного базара, очень живописное место.
- Не сказал бы, что очень люблю рыбу, но ради мисс Поттер готов проглотить любую гадость.
Разговор прервал телефонный звонок. Том спрашивал, можно ли уже гасить свет и закрывать заведение, а заодно предупредил, что заметил инспекторов Блисса и Мартина, которые, по всей видимости, кого-то поджидают. Дункан на мгновение задумался, потом приказал швейцару закрыть главный вход, поскольку шотландский джентльмен воспользуется служебным. Положив трубку, Джек обратился к Мак-Намаре:
- Том сообщил мне, что вокруг бродят всякие подозрительные субъекты... Учитывая, что при вас такая крупная сумма, не лучше ли переночевать здесь?
Шотландец громко расхохотался.
- Я сумею за себя постоять!
Он подхватил свой чемодан и распахнул дверь.
- Будьте осторожны, сэр, - посоветовал Том.
- Не мечите икру, старина...
Однако предосторожности ради, прежде чем выйти, житель Томинтула на мгновение замер в тени у входа и внимательно оглядел улицу, желая убедиться, что на его пути нет опасности. Инспекторы Блисс и Мартин, заметив, со своей стороны, маневр шотландца и отметив его позднее возвращение, окончательно решили, что он несет что-то чрезвычайно ценное. Поэтому, как только Мак-Намара поравнялся с ними, оба инспектора одновременно набросились на него. Дункан и Дэвит сквозь ставни наблюдали за сценой. Том тоже не желал упустить такое потрясающее зрелище. Блисс так и не понял, что с ним произошло и почему он уткнулся в угол дома и каким образом его ноги оказались выше головы. Что до Мартина, то, получив мастерский удар в солнечное сплетение, он стоял на мостовой на коленях и тщетно пытался снова обрести способность дышать нормально. Хохот Мак-Намары взорвал тишину лондонской ночи. Спрятавшиеся за ставнями Дункан и Дэвит оторопело поглядели друг на друга, а Том чуть не завопил, как болельщик на стадионе. Шотландец же, дабы отпраздновать победу над лондонскими бандитами, достал свою волынку и направился к "Нью Фэшэнэбл", играя "Колыбель горца". Это было ошибкой, потому что Блисс, едва придя в себя, достал полицейский свисток и издал резкий свист. Патрулировавшие невдалеке полицейские поспешили на помощь и быстро нагнали человека, на которого им указали инспекторы. Им это удалось без труда, потому что Малькольм и не думал торопиться - совесть его была чиста. Когда его окружили полицейские, он вежливо пожелал им доброго вечера и не оказал ни малейшего сопротивления.
В Ярде, несмотря на пламенное желание взять реванш, инспекторы вынуждены были признать полную невиновность своего победителя. Собираясь арестовать шотландца, они не сообщили, что служат в полиции, и томинтульский герой имел полное право защищаться. Когда полицейские поинтересовались причинами его чрезмерно долгого пребывания в "Гавайской пальме", Мак-Намара поведал о своей внезапной страсти к Патриции Поттер и тут же восторженно описал ее портрет. Блисс успокоился.
- Послушайте, Мак-Намара, - сказал он, - я не сомневаюсь, что вы честный человек, так послушайтесь моего совета: покупайте машинки для стрижки и как можно скорее возвращайтесь в Томинтул к своим драгоценным овцам!
- Без Патриции?
- Эта девушка не для вас! Во-первых, она живет с мерзавцем Дунканом, а во-вторых, мы подозреваем, что она замешана в убийстве, одного из наших коллег.
- Такого не может быть, старина!
"Старина" вовсе не обрадовался подобной фамильярности.
- Вас не очень затруднит называть меня "инспектор"?
- Нисколько, старина.
Блисс кинул сердитый взгляд на Мартина, который с трудом подавлял нестерпимое желание расхохотаться. Малькольм же ничего не замечал - все его мысли витали исключительно вокруг мисс Поттер.
- Я лучше вас знаю Патрицию. Ей этот образ жизни не нравится.
- Почему же она его не изменит?
- Боится Дункана.
- Пусть подаст нам жалобу!
- А вы уверены, что сумеете защитить ее, старина?
- А вы?
- Что я?
- Вы не можете помочь ей?
- По правде говоря, старина, если я рассержусь по-настоящему, то рискую зайти слишком далеко и прикончить Дункана, а заодно и второго гнусного типа, того, что все время ошивается рядом. Но у меня нет ни малейшего желания болтаться на веревке, потому что, во-первых, это слишком огорчит мою мать, а во-вторых, не доставит никакого удовольствия мне самому...
- Тогда возвращайтесь в Томинтул.
- Без Патриции не поеду.
- Ладно... Во всяком случае, не говорите потом, что вас не предупреждали.
Сэм Блум не пожелал ложиться спать, пока не узнает, удался ли план и получит ли он обещанное вознаграждение. При виде шотландца он подскочил, да так и застыл, изумленно уставившись на жизнерадостную физиономию постояльца.
- Все еще бодрствуете, мистер Блум? - весело спросил тот.
- Я... я волновался из-за того, что вы так задержались, я боялся, не заблудились ли вы.
- Вовсе нет, старина. Зато на меня тут напали два человечка. Пришлось их проучить, чтобы больше не приставали.
- А кто же... кто были эти... люди?
- Полицейские инспекторы.
- Что?!
- Только как же я мог это знать?
- А... потом?
- Потом они, конечно, позвали на помощь констеблей. Не очень спортивно, а? И все мы оказались в Ярде. Пришлось объясняться. И знаете, что они мне посоветовали?
- Что?
- Вернуться в Томинтул!
- Правда?
- Ну а я ответил, что не поеду в Томинтул без Патриции!
- Моей племянницы?
- Вы большой шутник, старина, да? Патрицию я люблю, а все остальное не имеет значения...
- Но вы же с ней едва знакомы!
- И что с того?
- Вы... вы говорили о своих планах с ней самой?
- Даже предложение сделал посреди зала "Гавайской пальмы".
- Но почему вы выбрали такое место?
- Потому что я играл там "Нас сто волынщиков".
- Представляю, какую радость это доставило Дункану!
- По-моему, все были довольны, кроме Патриции, которая барабанила по моей голове.
- По голове? Почему по голове?
- Потому что я нес ее на плече. Спокойной ночи, старина... Я не жалею, что выехал из Томинтула. Лондон - веселый город!
Слегка затуманившимся взором Сэм смотрел, как шотландец поднимается по лестнице. Вот это шотландец, который лупит инспекторов Ярда, играет на волынке в "Гавайской пальме" и сажает на плечо Патрицию, Патрицию - зеницу ока Дункана!
На следующий день в восемь часов вечера Малькольм Мак-Намара переступил порог "Старого капитана". Он не обратил внимания на трех верзил, не спускавших с него глаз, зато эти трое бандитов - Блэки, Торнтон и Тони разглядывая свою будущую жертву, очень жалели, что не потребовали от Дункана большей мзды. Пока шотландец выбирал столик, Тони пробормотал: