Грифт нацелился ограбить дом известного художника Шнайдера, похитить несколько картин. В доме жила вдова с дочерью. Художник недавно умер, он поехал в творческую командировку в Среднюю Азию, а из Бухары пришло известите, что его укусила ядовитая змея. В доме Шнайдера кроме его собственных картин были ценные полотна западных живописцев и работа самого Айвазовского, единственный в мире эскиз к картине «Торжество Феодосии». Сама картина сгорела еще в 1905 году при пожаре в здании городской мэрии. Для выполнения своего преступного плана он и привлек подростка.
Алексей был вхож в дом художника. Он с первого класса дружил с его дочерью Ларой. Этим и решил воспользоваться Грифт, залетный гастролер. Он заставил Алексея сходить в дом художника, быть внимательным «как разведчик морских пиратов», все запомнить, особенно, в какой комнате и на какой стене висят картины.
– Держи язык за зубами, а глаза раскрой пошире! – и дал такой подзатыльник, что Алексей еле устоял на ногах. – Топай и помни: череп и кости!
Алексей сходил в гости к Ларе. Она его чаем угостила, они мило поболтали. А когда Алексей вернулся, Грифт сунул ему в руки карандаш и лист бумаги:
– Рисуй план хаты!
Киян и Филин встали за спиной. Попробуй возразить, так тут же и прибьют. Алексей дрожащей рукой стал рисовать вход в дом через террасу, кухню, комнаты… Он только теперь начал осознавать, какой ценой расплачивается за карточный долг.
– Где висят эти картинки?
Грифт показал вырезанные из журнала цветные репродукции. Алексей сразу узнал их. То были картины французских экспрессионистов и эскиз Айвазовского к полотну «Торжество Феодосии».
– Там. Там много их, разных.
– Где висят эти? – Киян сунул кулаком под ребро.
– Больно! Ты чего?
– Показывай и не темни!
– Дай припомнить…
– Дать? Сейчас так дам по рогам, что враз копыта откинешь, – пригрозил Киян.
Алексей ткнул карандашом в гостиную, показывая, где висели картины:
– Вот тут… Обе.
– Наводка что надо! – Грифт сразу стал добрым и веселым, довольно потер ладони. – Живем, братва! За эти вшивые картинки знающий человек кучу бумажек отвалит!
Киян и Филин на иллюстрацию из журнала смотрели так, словно перед ними уже лежала куча денег. А Алексею стало не по себе. Острое чувство вины, словно раскаленные угли, жгло его изнутри. Из-за каких-то жалких рублей, позорного долга, он открыл дорогу в дом к хорошим людям.
– Хату берем сегодня! – властно сказал Грифт, пряча в карман брюк цветные вырезки из журнала.
– Почему про телефон зажилил? – Киян набросился на Алексея. – Я сам провода видел?
Грифт жестко, словно у него были не пальцы, а щипцы, схватил Алексея за ухо и нагнул к нарисованному плану дома:
– Где аппаратик?
Алексей взвыл от боли. Торопливо ткнул пальцем в гостиную:
– Здесь… У окна телефон! Больно!.. Вы ж… не спрашивали… Отпустите!
– Киян, как заскочим, сразу отрезай телефон, – приказал Грифт.
– Бу сделано!
– А если скачок сорвется, то знайте, никого не пощажу! – пригрозил Грифт, глядя в упор на Алексея. – Череп и кости!
Умирать Алексею не хотелось. И идти на кражу – тоже. Страх за будущее липкой паутиной охватил его всего. Алексей мысленно представил, как Грифт хватает Леру за горло, всовывает ей в рот тряпку…Как луч фонарика скользит по стене, по картинам… Холодная испарина выступила на лбу, вспотели ладони. Все его существо протестовало. Нет! Нет!
– Пей! – Киян приставил к губам Алексея стакан. – Самое лучшее в подвале винсовхоза, с марками. Не дрейфь!
Алексей и сейчас помнит, как он тогда выпил с жадностью до дна, стуча зубами о край стакана.
– Закуси!
Алексей сунул в рот кусок сыра. По телу пошла теплая волна. Страх исчез, появилась надежда. Может быть, в доме художника не спят, опасно будет соваться, и все сорвется…
Потом пили еще. За удачу, за дружбу. Грифт рассказывал смешные истории. Вытащил карты, играли в «очко». Алексею фартило, карты шли в руки, он выигрывал. Вернее, отыгрывал свой долг.
Ночь была темной.
Алексей Громов сейчас, спустя годы, мысленно возвращался в то время, снова ощущал себя подростком и снова переживал напряженно-тревожную ночь. Ночь, ставшую поворотной точкой в его судьбе.
К дому шли разными путями. Алексея сопровождал Киян, чтобы не струсил, не сбежал. Улица была темной и безлюдной. Где-то вдали лениво тявкала собака. Со стороны порта доносился стук вагонных буферов, лязг лебедок, пыхтение паровоза, шум моторов. Работы в порту не прекращались и ночью.
У Алексея комок подкатили к горлу. В порту бригадиром грузчиков работал его отец. В те годы, особенно в Поволжье, была засуха, в полях под жаркими солнечными лучами выгорел хлеб, десятки тысяч людей умирали от голода. В разных странах собирали средства для спасения голодающих. Французский писатель Анатоль Франс пожертвовал свою Нобелевскую премию. Знаменитый норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен создал благотворительную «Организацию Нансена», которая занималась сбором и отправкой продовольствия в Россию. Порт Феодосии стал основным пунктом приема помощи. Пароходы нужно было быстро разгружать и перемещать груз в вагоны. Грузчики работали днем и ночью.