Этими игрушками, ожидавшими своего времени, была уже забита и без того их очень маленькая комната в военном общежитии.
Когда Нине исполнился год, Латуниц получил повышение. Из Киева его перевели в Петроград. Нелли Ивановна этому очень обрадовалась. Она снова горела желанием пойти на сцену и надеялась, что в Петрограде, где так много театров, ей это легко удастся.
Они поселились в большом доме, вблизи Манежной площади.
Но в театр поступить не пришлось. Шел двадцать четвертый год: безработные актеры обивали пороги посредрабиса. И Нелли Ивановна стала скучать. Латуниц же не умел развлекать жену. С утра и до позднего вечера пропадал он на службе. В свободное время занимался и читал совершенно непонятные Нелли Ивановне книги.
Украдкой она плакала и жалела о лучших годах проходящей молодости. Потом Латуница послали в академию, он уехал в Москву, надеясь сразу же выписать туда семью. У Нелли Ивановны снова появились какие-то надежды. Но квартиры в Москве не нашлось. Латуниц написал жене, что придется пока повременить.
Нина росла. В три года она стала забавной белокурой девочкой, веселой и смышленой. Нелли Ивановна завязывала ей огромный бант на голове и называла ее Зайкой. С Зайкой ходила она гулять в Михайловский сад. Там Нина бегала по дорожкам, возилась в песке, а Нелли Ивановна сидела на скамейке, читала книжку и с удовольствием украдкой наблюдала, как останавливались и улыбались прохожие, глядя на ее дочь.
Там, в Михайловском саду, она и познакомилась с Долининым. Была весна, на улице продавали цветы. И Долинин каждый день являлся с букетами ландышей или пионов. Нелли Ивановна краснела и принимала их. И каждый вечер Нелли Ивановна клялась себе не ходить больше в сад. Но утром обязательно шла, и Долинин уже ждал ее на скамейке. А Нина, — она сразу полюбила Долинина, — завидев его, бежала навстречу и, сидя у него на коленях, играла золотой цепочкой часов. Долинин смеялся и целовал ее в щеки.
Латуниц иногда приезжал из Москвы. Рослый, в длинной шинели, со шпалой на красных петлицах, он шумно входил в комнату, крепко обнимал жену, высоко поднимал дочку, прижимал ее к шершавому сукну. А затем так же неожиданно уезжал, говоря на прощание: «Напишу…»
Вскоре Нелли Ивановна побывала на спектакле в театре, где служил входящий в славу актер Долинин. Он играл главную роль. Выходил в финале во фраке. И ему долго все аплодировали. Нелли Ивановна сидела в ложе возле сцены, Долинин, кажется, улыбался только ей, и Нелли Ивановна смущалась. А потом он вышел из артистического подъезда, строгий, в сером пальто и черной шляпе, предложил Нелли Ивановне пойти в ресторан.
Он уверовал в ее талант. И обещал сделать из нее актрису. Она проплакала остаток ночи, а утром послала мужу письмо. Она написала, что больше так не может жить, что любит другого и выходит за него замуж. Умоляла простить ее, просила не присылать денег.
Латуниц ответил кратко: она может поступать, как хочет, но деньги дочери он будет посылать.
Нина росла. Восьми лет она стала тоненькой русой девочкой с легкими движениями, и ее отдали в балетную школу. Нелли Ивановна давно играла в театре, пользовалась успехом, была счастлива. Долинин любил ее, обожал ее дочку. Сначала он упросил жену, чтобы Нина носила двойную фамилию, а потом, в школе, Нина стала просто Долининой.
От Латуница аккуратно приходили деньги. Штампы на переводах были разные: сперва Москва, затем Иркутск и Хабаровск, а потом попросту номер военной части без города. Нелли Ивановне сначала было неловко получать деньги, но потом она привыкла к этому как к чему-то неизбежному.
Когда Нине исполнилось тринадцать лет, она вытянулась и подурнела. Волосы ее стали совсем темными. В характере появились резкость и упрямство. Она перестала посещать балетную школу, зато очень увлекалась музыкой, делала в ней большие успехи, и Нелли Ивановна успокоилась.
Нелли Ивановна — по сцене Стронская — за эти годы стала известной актрисой. Ее фотографии продавались в газетных киосках. Долинину по утрам подавали машину, он уезжал в театр, которым теперь стал руководить, и все шло отлично.
Нине было шестнадцать лет, когда началась финская война. Город погрузился в темноту. Лишь слабые синие лампочки освещали номера домов.
Стояли трескучие морозы. Спектакли шли при полупустом зале, Нелли Ивановна играла редко, больше сидела дома. Злилась на морозы, на войну, на Долинина, который часто уезжал в Москву.