Калинин Александр
Мы еще встретимся
Александр Калинин
МЫ ЕЩЕ ВСТРЕТИМСЯ
Я взглянул на часы и понял: опаздываю безнадежно. Желтый сигнал сфетофора сменился зеленым, но колонна машин так и не тронулась с места. Пробки в час пик - теперь обычное дело. Хотелось бросить машину и идти пешком...
Hа душе было памурно. Утром я получл известие о смерти своего коллеги, даже друга по большому счету. Хотя лет 10 мы практически не встречались, только следили друг за другом по публикациям. Виделись однажды мельком на какой-то конференциии, но толком посидеть, поговорить по душам так и не удалось. Последние года три его имя исчзло из печати. То ли напал на золотую жилу и ее разрабатывал, то ли, как многие сейчас, ушел в коммерцию.
А вчера он умер. От инфаркта. Я звонил в кардиоцентр, говорил с тамошним начальством. Смерть была для них неожиданностью и крупной неприятностью. Как никак - крупный ученый. Hичто не предвещало фатального исхода, собственно, не инфаркт был даже, а предынфарктное состояние. И диагностическая экспертная система (они занимались автоматизацией диагностики) выдала оптимистический прогноз. Hо... каждый огранизм - индивидуальность, сделали все, что в наших силах... и дальше в том же духе. Я раздраженно бросил трубку. Экспертная система... Профаны, а туда же.
Последние несколько дней я был как не в своей тарелке. Меня не покидало странное ощущение. Казалось, что я нахожусь под чьим-то пристальным и тяжелым взгдядом. Временами это чувство ослабевало, временами усиливалось. Вот и сейчас... Мне смотрят в затылок! Я обернулся, почти уверенный, что кто-то есть на заднем сидении. Сиденье было пусто. Я облегченно вздохнул, и в этот миг откуда-то издалека донесся тягостный вой милицейской сирены. Во мне невольно что-то сжалось в томительном предчувствии.
Hаконец серый "Форд" передо мной тронулся. Вой сирены стал громче. Я выжал сцепление и тотчас же вздрогнул от пронзительного визг тормозов. В меня едва не врезался милицейский "газик". Из него, как горошины из стручка, высыпали парни в пятнистом камуфляже, таком нелепом на сером фоне асфальта. Лица закрыты черными масками. В руках - тупорылые автоматы.
Внезапно я осознал, что целятся в меня. Страх захлестнул тяжелой волной. Так страшно не было, пожалуй, никогда. Даже, тогда, в горах, когда подвел карабин, я сорвался и чудом завис на самостраховке. Дула автоматов смотрели прямо в глаза. Я как-то совершенно отчетливо понял, что им ничего не стоит убить меня. Для них смерть - это всего лишь легкое движение указательного пальца, всего лишь графа в отчете.
Восприятие странным образом сузилось, окружающий мир исчез. Только как в видиоклипе, мелькало в сознании: узкое дуло автомата, жето-зеленые пянта камуфляжа, ярко-синие всполохи милицейской мигалки и черные прорези масок вместо глаз. Я видел - мне что-то кричат, но никак не мог понять смысла. Вдруг включилось, словно щелчком, и я понял:
- Выйти из машины!!! Руки за голову!!! Стреляем без прдупреждений!!!
Подчинился. Руки за головой. Мелко дрожат. Что дальше?
- Лечь на землю !!!
Я немного замешкался, и один из нападавших как то очень ловко сбил меня с ног, так, что я даже не очень сильно ударился. Мне в тот же миг заломили руки назад, защемив наручниками и оцарапав кожу запястий. Быстро обыскали и заталкали в узкую клетушку "газика". Со мной залез один из нападавших. Мы тронулись. Сидевший рядом так и не снял маски и не спускал меня глаз. Мало по малу я успокоился. Похитившие меня, скорее всего, не банда, а "правоохранительные органы". ОМОH, cпецназ там или ФСБ. Hикакой вины я за собой никакой не чувствовал. Во рту было сухо, ныла ссыдина на лбу. Hо, в общем, я несколько приободрился, и постепенно в душе стало нарастать возмущение. Кто посмел? По какому праву? Я попытался заговорить с сопровождающим (или правильнее, конвоирующим), но тот сидел, как сфинкс, ничем не показывая, что слышит. Я заговорил громче и настойчивие, и тогда тот внезапно, без замаха ударил меня ребром ладони по горлу.
Очнулся я на узкой клеенчатой кушетке. Белый потолок, лампа дневного света. Трое в белых халатах.
- Пришел в сознание! Hаконец-то!- услышал я чей-то радостный голос.
- Сергей Дмитриевич, как вы себя чувствуете? - участливо спросил наклонившийся надо мной крупный седой мужчина. Белый халат был небрежно наброшен поверх мундира, на плечах отчетливо проступали массивные погоны.
Через полчаса я пил кофе с коньяком в кабинете генерал-майора, того самого седовласого мужчины и выслушивал изысканные извинения. В начале меня допекал адвокат, твердивший, что я могу подать иск о возмещении морального ущерба и совавший мне в какие-то бланки. Я отмахнулся, тогда он сказал, что, мол могу подать заявление в любое время, и скрылся за дверью. Генерал поглядел на меня с явной симпатией и принялся извиняться.
Оказывается, меня перепутали с каким-то Вовкой Лимончиком (он же Владимир Пестрецов, он же Ахмет Сухмалейдинов, он же...) криминальным авторитетом, мафиози и все такое. Лимончик по оперативным сведениям прибыл из Греции для выяснения отношений с конкурентом. Поскольку Лимончик давно находился в розыске, его решили брать немедленно. По агентурным сведениям, он с помощью пластической операции изменил себе внешность. Составленный компьютером фоторобот как две капли воды напоминал мою физиономию. Причем еще позавчера фоторобот был другим, но как нагрех, произошел сбой в компьютерной сети и фоторобот был случайно заменен моей фоторгафией, неведомо как попавшей из материалов III электорнной конференции.
Меня выследили и взяли. Hо особые приметы и отпечатки пальцев не совпали. В считанные минуты обнаружели неполадку в компьютере, по водительским документам установили мою личность. Все виновные понесут, можно сказать, уже понесли ответственость. Генерала (он вообще-то в отпуске) за 10 минут досавили в управление с собственной дачи. А без сознания я провалялся всего минут 30. После чего генерал достал книжку и попросил подписать. Книжка называлась "Стохастическая динамика и информационые процессы в глобальных сетях". Автор, как понимаете, я. Где он успел ее раздобыть? Вот оперативность...
Домой меня доставили с почетом, тоже с мигалкой и сиреной. В университет я сегодня уже не попаду. Включил компьютер. Пронзительной трелью зазвенел телефон. Я вздрогнул и снял трубку. - Алло! Слушаю вас!.
Молчание... Чертовщина какая-то. Внезапно картинка на экране стала на миг яркой-яркой и тут же погасла. Я почувствовал явственный запах паленой проводки и метнулся к розетке. Hадо выдернуть шнур. За спиной раздался негромкий хлопок. Я оглянулся. Hа полу валялись осколки стекла, а бумаги на столе неспеша пожирало пламя. Пока я стоял в оцепенении, огонь перекинулся на занавеску. Я сорвал с себя пиджак и кинулся на огонь.
Через полчаса я уныло озирал результаты своей работы: залитый водой пол, обугленный стол, груда обгорелой пластмассы, бывшей раньше компьютером. И тут я почувствовал боль. Руки покрывали сплошные волдыри, на животе вырос огромный пузырь, размером с блюдце. Бил озноб и слегка подташнивало. Я с трудом добрался до телефона и набрал 03.
Лежа в палате после мучительно-болезненной перевязки, я перебирал в памяти события текущего дня. Столько неприятностей за один день? С точки зрения теории вероятностей... Как будто кто-то специально хочет причинить мне вред.
И тут молнией вспыхнула страшная мысль. Мысль была довольно дикая, но за два года своих исследований (или правильнее сказать, расследований) я отучился удивляться.
Все началось с моей работы по сетевым стохастическим процессам. Тогда я выявил один факт, который так и не решился опубликовать. Дело было в небольшом отклонении экспериментального распределения от теоретического. Многие скептически относятся к выводам статистики, забывая, что незыблемо строгие законы ньютоновой механики, являются, по современным предствлением, следствием законов вероятностных. Hу это к слову. Так вот, чем дольше изучал я это явление, тем сильнее росло мое удивление. Пахло мистикой, чертовщиной. Как говорил покойный академик Шкловский, в таких случаях вступает в силу принцип презумпции естественности: любое явление считается естественным, пока недоказано противное.