- Ее допрашивают? - прошептал Джулиан.
- Пытаемся. Она всех нас посылает, а у препаратов истек срок годности, - признался Дримс. - Пока все так. Но нам нужны эти сведения.
- Вы ее пытаете? - ужаснулся Джулиан.
- Нет, - покачал головой Дримс. - Нет... Но я боюсь, что придется... Джулиан, пойми, на кону жизнь всего города и гарнизона!
- А если она не виновата?! - воскликнул Мэйфлауэр.
- Я лично был там. Грегор при мне сбежал, а рана на ноге - ее работа. Потом она призналась, что она на стороне Сета.
- Но ее отец - жрец Карены!
- И, тем не менее, она считает его и Карену предателями. Она замешана по самые уши.
- Я должен с ней поговорить, - твердо заявил медик. - И не смейте мне этого запрещать! Сами говорили, что медик может лекарства легко перепутать.
Ого! А вот такого от милого доброго вьюноши никто не ожидал! И ведь не боится угрожать старшему по званию! Да что там старшему, не боится угрожать грозе всех местных военных, чуть ли не людоеду и откровенной сволочи!
Бедняга Джулиан... Так любить и кого...
- Хорошо, - кивнул Ривс. - Пойдем, я тебя проведу к ней. Но говорить будете через решетку. И клянусь Венерой, ее никто не пытал. Пока.
Они пошли по мрачным замершим улицам Миранды к военной тюрьме, что находилась недалеко от вокзала. Город замер в ожидании своей смерти. Лишь изредка проходили патрули солдат и ополченцев, да небольшие группки горожан, спешащие по своим делам. Где-то хлопал сорванный ставень. Где-то по параллельной улице проезжала телега или проходила лошадь. Из окон первых этажей иногда слышалось звяканье посуды или же детский плач.
С трудом Ривс доплелся до тюрьмы. Нога ужасно разболелась, тем более что перевязку Мэйфлауэр так и не сделал.
Договориться с дежурным оказалось легко - капитана Дримса боялись даже пехотинцы. Дримс на всякий случай решил остаться поблизости от младшего лейтенанта, поэтому ему принесли табурет, который установили недалеко от камеры Мэй.
Джулиан рванул к решетке на третьей космической скорости.
- Мэй! Мэй! Что с тобой?! - возопил мальчишка.
- Джулиан! - девушка приникла к стальным прутьям, просунув руку между ними. Тьфу, тоже мне принцесса в башне! Мелодрам пересмотрела!
- Мэй, что с тобой? - Джулиан схватил ее руку и поцеловал тонкие изящные пальчики. Ха-ха. Видел бы он, как эти пальчики безжалостно наносили удары самому Дримсу...
- Я не знаю! Не знаю! - воскликнула девица. По ее щекам катились самые настоящие слезы. Ривсу стало противно. - За что они меня так?! За что? Что я сделала?!
- Мне сказали, что ты пособница жрецов Сета, - пробормотал Джулиан севшим голосом.
- О, боги! - воскликнула дочь жреца Карены. - За что?! За что это мне? Лучше бы этот страшный человек убил меня тогда! Это так ужасно! Меня тут держат взаперти... Я не могу даже помыться... Я не вижу солнца... Они... Они мне угрожают... Они требуют от меня какие-то страшные вещи... - вскричала "жертва" произвола властей.
- Мэй, дорогая Мэй, - пролепетал Мэйфлауэр, и Дримс пожалел, что привел его сюда. Мальчишка был по уши влюблен в свою сестричку милосердия, а она разыгрывала перед ним невинную овечку. - Почему они думают, что это ты сделала?
- Не знаю, - прорыдала коварная девица. - Не знаю... Ты должен спасти меня, иначе я тут умру... Они меня замучают... Я их боюсь...
- Почему они так думают? - Мэйфлауэр вновь поцеловал ее руку.
- Они говорят, потому что тот страшный человек должен был меня убить, а не бросить перед дверью в подвал, - прошептала Мэй. - А потом... Потом ко мне заявился тот ужасный капитан... Одноглазый... Он мне такое предложил в обмен на его защиту! Джулиан! Это было так мерзко! Так низко! А мне так страшно одной ночами в пустом доме, но я... я отказала ему... Он разозлился, а на следующий день пришли эти оба капитана, одноглазый и ваш летчик. Они меня арестовали... Джулиан, что мне делать? Освободи меня... Освободи, - она плакала, плакала по-настоящему, и даже Ривс вдруг начал сомневаться в своих воспоминаниях об аресте Мэй. Вдруг он все это придумал, потому что с лестницы упал в ее доме? Не зря же Лэндхоуп периодически у него осведомляется, чем и когда Дримса опять по голове били. Может, амнезия?
- А что с твоими руками? - Джулиан погладил ее сбитые костяшки.
- Я отбивалась... Отбивалась от этого мерзкого капитана, - воскликнула Мэй. Конечно! Ха-ха! На соблазненного караульного она давеча напала. Троих солдат и пятерых ополченцев убила, прежде чем ее смогли поймать!
- Капитан Дримс сказал мне, что когда он пришел тебя аресто-вать, то ты пила чай с Грегором, тем самым мужчиной, что тебя взял в заложницы, - пролепетал Джулиан.
- Это ложь! Это все ложь! - воскликнула девушка. - Если меня начнут всерьез пытать, я подтвержу что угодно! Я не выдержу... Но заклинаю тебя, не верь им! Не верь! Я не могла убить своего отца!
- Убить отца? - удивился Мэйфлауэр.
- Да! - воскликнула она. - Они ужасные люди, ужасные! Как можно было подумать, что я способна совершить такое - убить моего отца? И что это я их пустила в карантинный флигель! Представляешь? Я их туда пустила и помогла обезоружить охрану? Они на меня все пытаются списать! Наверное, мне надо было согласиться на предложение о... о защите того страшного одноглазого капитана! Пусть я потеряла бы свою честь, но я страдала бы меньше, чем сейчас, оболганная, униженная, заточенная в кандалы! О, боги! За что?! За что мне все это?! - она разрыдалась, ткнувшись лбом в стальные прутья решетки.
- Про смерть твоего отца я ничего не слышал, - вдруг посе-рьезнел Мэйфлауэр. - И про обвинения в том, что ты пустила толпу в карантинный флигель...
- Они мне ставят это в вину! - с удвоенной силой заплакала Мэй, но младший лейтенант уже отодвинулся от решетки. - Ах, за что? Что я такого страшного совершила в жизни? Джулиан, ты один можешь спасти меня! Только ты! Молю тебя! Спаси меня! Я умру тут... Умру... Они приходят ко мне каждый день... Я отбиваюсь от них, но они мучают меня... Насколько еще у меня хватит сил отбиваться, я просто не знаю... С каждым днем они все наглее и злее... Джулиан, они покушаются на мою честь, они уже не один раз пытались сделать со мной это... Я отбиваюсь, но мои силы уходят... Я не могу больше так!!!
Мэй упала на колени на пол, продолжая сжимать руками прутья решетки. Тело ее била дрожь, в голосе была смертельная тоска, даже не отчаяние, а именно тоска. Казалось еще день-два, и девушка покончит с собой: разобьет голову о стену камеры или перегрызет себе вены...
- Мэй, в обвинении нет ни слова об убийстве твоего отца и о том, что ты способствовала падению охраны карантинного флигеля, - Джулиан сделал шаг от решетки камеры. - Я только что сам видел документы. И твои руки... Если бы ты отбивалась, тебя бы хватали за запястья, у тебя были бы сломаны ногти, на кистях остались бы синяки. У тебя же сбиты костяшки. Ты била. Не важно, нападала ты или защищалась, но ты дралась. Ты мне лжешь.
Мэйфлауэр отступил к противоположной стене коридора. Его мальчишеское лицо посерело, а побелевшие губы были плотно сжаты.
- Ты мне не веришь? - предприняла последнюю попытку перетянуть на свою сторону медика коварная девица.
- Я знаю капитана Дримса и капитана Лавджоя. Ни один из них не будет нападать на женщину, и уж точно не будет ее шантажировать и запугивать. Следствие же по делу нападения на флигель зашло в тупик. Никто не понимал, как сумели мятежники проникнуть в карантинный флигель, запертый изнутри, где были заперты палаты, куда не могли проникнуть извне без специального пропуска. Никто не понимал, почему охрана открыла дверь. Теперь я понял - это ты попросила тебя впустить, а потом напала на охрану, впустила мятежников, выпустила обезумевших пациентов и уничтожила результаты наших исследований вируса, - Мэйфлауэр смотрел на невесту с невыразимой болью и горечью. По его щекам текли самые настоящие слезы. Он на мгновение закрыл глаза, потом открыл их и нашел в себе силы взглянуть на ту, что была ему дороже жизни. Дороже Розми и всего этого мира. - Мэй, ты переиграла саму себя, - он покачал головой.