- Помимо денег есть множество других ценностей, – возразила она. – И, мне кажется, они стоят дороже счета в банке или нового кольца.
Светлана качнула головой, чуть устало и в то же время с каким-то пониманием, чего раньше Герда в матери никогда не замечала.
- Этого слишком мало, детка, чтобы выжить. За добрые глаза не платят наличными, как и за хорошие поступки. Это не то, что можно намазать на хлеб и надеть на себя.
Герда передернула плечами, ощутив острое отвращение к этой вечной философии матери о материальных благах, стоящих выше моральных качеств человека. И еще от того, что эти слова были слишком созвучны со словами Грэя о поступках Юмы.
«Уверена, Грэнзэ так никогда бы не сказал».
- Мам, я знаю твое мнение, но и мое тебе известно…
Светлана кивнула дочери, чуть насмешливо дернув бровями.
- Да. Теперь о главном – почему ты решила вдруг все бросить и ломануться очертя голову в приключения? Дима сказал, что ты уехала в отпуск, но машины на месте нет, и эта твоя секретарша сказала о визите странного гостя…
- Я люблю его, мама, – еле-еле выдавила Герда, уронив голову. – Люблю, понимаешь?
Светлана на миг замерла, как изваяние, пристально глядя на дочь, а потом ее идеальное лицо-броню прорезали едва заметные тоненькие морщинки, сбежавшие к уголкам губ и залегшие между бровей. Красивое, надменное лицо приобрело оттенок горечи и гнева.
Осторожные, холодные, как у статуи, руки приобняли Герду за плечи.
- Бедная моя девочка, – тихо проговорила мать. – Ты и машину ради него продала, да? И этого ему оказалось мало? Ты-то, может, и любишь, а он? Что он любит в тебе? Деньги? Внешность?..
- Да плевал он на деньги! – Герда закрыла лицо руками, чувствуя, что вот-вот разрыдается от того, что давно уже не чувствовала этих родных рук, обнимающих ее, и еще больше от того, что в душе полыхал настоящий пожар.
А еще от того, что когда с губ слетело это «люблю», она почему-то видела совсем не Грэя.
И ей стало страшно от этого.
Она даже не сразу сообразила, кого именно видит перед собой, произнося эти слова.
- Это из-за меня, понимаешь? Из-за меня все так получилось. А я не хочу быть должной, я не хочу, чтобы он считал, что я – тупая дура, которая портит всем жизнь…
Светлана Орлова чуть склонила голову набок и погладила дочь по щеке, заставляя этим жестом поднять глаза и встретиться взглядами.
- Бедная моя девочка, – повторила она. – Любовь. Сладкая, манящая, такая чистая. И не заметишь, как она уже поразила тебя и заползла в твою кровь, хуже яда. Я не хотела никогда, чтобы ты повторила мою участь и мучилась всю жизнь с тем, кого так страстно полюбила в юности, но кто не смог вписаться в твою жизнь. Дима идеально тебе подходит. Он – хороший муж и станет хорошим отцом, у него достойное тебя воспитание и образование, и прекрасные корни…
- Я не люблю его, – Герда быстро вытерла нос рукой. – Мам, пойми, я – не ты. Мне не нужны эти титулы, фамилии и остальная мишура. Я хочу просто быть счастливой, просто любить и жить, дышать воздухом, а не чужим мнением о себе.
- И для всего этого твоему горячо любимому герою нужны твои деньги? – мать снова дернула бровью. – Понимаю. И сколько ему надо для счастья? И есть ли в этом счастье ты?
Герда вздохнула, выдохнула и неловко высвободилась из объятий матери.
- Я не знаю. Может, тысяча или две. Я подвела его очень сильно, из-за меня ему грозит штраф на работе…
- Он работает? – Светлана вскинула брови. – Удивительно.
- Мам, он вообще удивительный, – Герда слабо улыбнулась. – Серьезно. На папу похож.
- Это меня и пугает, – Светлана прикусила губу, постучав ногтями по подлокотнику дивана. – Не нужно тебе это, Герда. Забудь. Оно отболит и прогорит, такие, как он – тебе не пара.
- Такие, как Дима – тоже, – огрызнулась Герда. – Ты не знаешь, на что он способен. Его идеальная маска – это просто фальшь, за которой скрыто черное и жестокое сердце.
- Он – твой муж, – Светлана немного отстранилась, внимательно глядя на дочь. – Мне бы не хотелось скандалов в обществе из-за такой неурядицы и уж тем более – развода. Наша репутация…
- Да плевала я на нее! – взвилась Герда. – Я не хочу жить так, как ты, только потому что кто-то как-то на меня посмотрит. Я хочу быть счастливой! Если ты не хочешь мне помочь, то я сама разберусь.
Мать тихо засмеялась, погладив ее по голове, хотя Герда попыталась уклониться от этого покровительственного жеста.
- И как же, солнышко мое? Машины уже нет. Что дальше? Если ты уйдешь из дома, то на работе тебя тоже никто не ждал. Что ты станешь делать? Насколько хватит зарплаты этого нищеброда? На тарелку гречки на ужин и все?
Герда скрипнула зубами и сжала кулаки.
- Мама, я все равно не вернусь к Диме, – жестко отчеканила она. – И если ты не хочешь мне помочь, я найду способ. Я подам на развод, заберу свою часть квартиры, я… пожалуйста, не вынуждай меня торчать в этой клетке всю оставшуюся жизнь! Ты помнишь, как убивались родители Лены Казариной на ее похоронах? А, возможно, отпусти они ее жить так, как она того хотела, она бы была жива сейчас.
Мать отвернулась и минуту просто смотрела в сторону, казалось, напрочь позабыв о Герде, потом коротко вздохнув, поднялась и прошла по комнате.
- Лены не стало не из-за болезни, – тихо сказала она. – Лена умерла от передозировки. И не важно, кем был тот, кого она называла мужем, важно, что такие браки приводят только к таким быстрым и горьким финалам. Тебе я этого не желаю.
- Я все равно не вернусь, – Герда поднялась с дивана. – Прощай, мама.
Она вышла в прихожую и трясущимися руками стала застегивать туфли.
- Отец бы тобой гордился, полагаю, – мать вышла следом за ней. – На развод подавать не вздумай. Пройдет время, и ты сама убедишься в моей правоте.
На тумбочку перед Герой лег небольшой черный футляр.
- От меня помощи не жди никакой абсолютно в этом безумии. Когда вернешься в свой дом, тогда и поговорим, а сейчас забери его наследство. Он хотел, чтобы ты была счастливой.
Герда взяла бархатную коробочку и открыла ее, невидящими глазами уставившись на дорогое колье, лежавшее на подложке. Потом захлопнула, сунула в сумочку и, не прощаясь, вышла.
- Я сказала соседям и на работе, что ты в отпуске, – мать вышла за ней на площадку. – Телефон у меня включен.
Герда кивнула и бегом спустилась по лестнице, понимая очень и очень ясно, что сюда она больше не вернется и не позвонит матери никогда.
====== 1/4 на ужин, “мы сами справимся” ======
- 200 зеленых, девушка, – сквозь решетчатое оконце на Герду мельком глянули блекловатые карие глазки, наполовину скрытые тяжелыми ярко накрашенными веками. – Мы только по весу принимаем.
Герда прикусила губу, нервно постучав ногтями по оббитому прилавочку.
Она рассчитывала на другую сумму, заехав в ломбард.
- Если с договором о выкупе, то могу 220 предложить, но тогда за каждый день просрочки процент пойдет, и залог оставляйте, – женщина за окошечком нетерпеливо подняла голову. – Решайте уже.
«Интересно, этого хоть на что-то хватит? Сколько стоит это лобовое стекло? Или новая дверь в гараж? Так-то там просто убраться же можно, наверное… А сколько они за квартиру платят?»
Коротко вздохнув, Герда кивнула и просунула под решетку футляр с отцовским колье, забрала деньги, уже не слушая ворчание оценщицы о потертом бархате и западающем замочке. Она спрятала все в сумочку и вышла, стараясь не смотреть на людей, стоявших в очереди следом за ней. Почему-то царапала душу мысль, что все они тут не от хорошей жизни толпятся, готовые отдать за бесценок последнее.
«В целом, у меня еще кое-что осталось, справимся. И работу новую найду, это не так уж и сложно, я думаю».
- Привет, – у ступенек ее ждал Грэй. – Все хорошо?
Герда кивнула, нырнув в его объятия, как в теплый плед. Она позвонила Грэю от дома матери, решив сразу поехать в ломбард, и попросила встретить ее там.