Разберется.
Сейчас нужно разораться вот тут.
Герда даже не услышала ее.
Только когда прямо в красную лужу, чавкнув и хлюпнув коленями об пол, кто-то свалился, она перестала кричать, дав своему горлу вдохнуть и выдохнуть.
«Юма…»
- Грэнзэ… Грэнзэ… – Юма почему-то не вызывала скорую и не звала на помощь.
Она словно не понимала, что случилась беда – гладила Грэнзэ по развороченному лбу и груди, заглядывала в глаза, плакала…
«Да слезы-то ничем не помогут… надо скорую… надо спасти его…»
- Папа! – опять этот до тошноты отвратный хлюпающий звук.
Красное густо чавкнуло под рыжими кроссовками. Герда запоздало поняла, что в кухню вбежала Лисса.
«Почему никто ее не остановил? Ребенку такое видеть нельзя…»
- Папа!!!! – словно взорвало все вокруг, так высоко и пронзительно оно зазвучало, разбившись об потолок. – Папа! Папа, ты обещал мне!..
Герда отшатнулась, зажимая уши руками, и бросилась на Анику, топтавшуюся тут же. Она только сейчас поняла, что Грэнзэ на самом деле уже нет, а адрес…
«А Дима его не знал!»
Грэй тупо смотрел, как Юма обнимала мертвую голову его брата, как Лисса дергала его за руку, крича на весь дом. Он слышал, что Герда ссорилась с девушкой в коридоре, а сидевший у стены парень просто рыдал, повторяя, как заведенный: «Леха… бля, Леха… я не хотел…», и не мог тронуться с места.
«Грэнзэ… слушай, брат, а чего же тогда с мерсом-то делать? Движок же расколот, да? Ты уже разобрал его?.. Я сам не смогу, один…»
Он услышал, как хлопнула входная дверь, а потом еще раз, понял, что ушла Юма, почему-то забрав с собой Лиссу.
«Это же его дочь… даже не спросила… А кто еще?..»
- Закрой рот уже, – бросил он парню у стены, поднялся и потащился в свою комнату.
Если не видеть, то Грэнзэ просто вышел из дома.
«Вот, как я и хотел, свалили втроем погулять, оставив нас с Гердой наедине… А где Герда?..»
====== Крик, Русалочка и букет орхидей ======
«Крик – это порождение сильных эмоций, особенно, когда он летит из самого сердца».
Раньше Герде казалось, что она понимает эти слова.
Она кричала, узнав, что не стало папы, плакала, теряя друзей, и даже расставаясь с любимыми куклами, не могла удержаться от слез.
«Где же теперь-то хоть одна капля? Где слезы, когда вот именно сейчас они нужнее всего?..»
Дверь подъезда, всегда открывавшаяся со скрипом, вдруг распахнулась, как ей показалось, совершенно бесшумно, выпустив Герду прочь и обдав брызгами ночного дождя.
Ей хотелось кричать, звать, повторять снова и снова одно и то же имя, как будто это могло вернуть человека к жизни, но голос исчез, как в сказке о Русалочке, оставив только сухие короткие всхлипы без слез.
«И принц ее не услышал и никогда не узнал, что именно она любила его и спасла. Спящая Красавица не проснется. И Принц никогда не придет за ней, потому что его больше нет…»
Бездумно скатившись по ступенькам, Герда рванула дверцу серого джипа и бросилась за руль.
«Прочь. Куда угодно, только подальше от этого места… Дима, да как ты мог? Ты еще и на такое способен? Убийца. Бездушный, черствый убийца – мой муж…»
Машина взревела непрогретым мотором, выкатываясь задом с газона, снесла низкое ограждение и развернулась, визжа шинами по мокрому асфальту.
- Герда!!! – из подъезда выскочила Аника. – Герда, стой! Стой, дура, там тормоза неисправны!
Крик пролетел мимо ушей Герды, которая врубила передачу и нажала на газ.
Ей было наплевать сейчас на подругу. Ей было на все наплевать, кроме того, что внутри рвалось и билось что-то большее, чем ее влюбленность или любовь.
Внутри рушилось все-все-все.
Привычный мир расчета и обмена давно разлетелся в прах, под натиском того живого, что она рассмотрела в Грэе и чему поверила.
А теперь умирало и это.
Потому что Грэй оказался не тем, кем она его видела.
«В нем все не так. Все как в кривом зеркале, кроме его улыбки и теплых глаз».
А еще потому, что умер Грэнзэ. Настоящий, живой, умеющий сделать все-все для других, даже для тех, кто был ему отвратителен.
«Для таких, как я. Потому что и мне он дал ощущение жизни. Настоящей. Собственной. Со своими решениями и ошибками… А теперь этого нет…»
Проспект.
Знакомый поворот и за ним перекресток.
«Мама, как же ты оказалась права…»
И пусть дождь стеной – это не важно… на лобовом стекле в дождевых изломах Герде отчетливо виделись нахмуренные черные брови и скупая чуть кривоватая улыбка.
«За что Дима его убил? Неужели просто из своей тупой ревности? Но почему не Грэя? Почему именно Грэнзэ? И почему теперь, когда я только начала понимать, насколько он мне нужен? Почему судьба забирает все самое важное именно тогда, когда мы больше всего в этом нуждаемся? Отчего было не забрать его до того, как мы встретились?..»
Болотные глаза на лобовом стекле, так знакомо щурившиеся ей прямо в лицо, вдруг вспыхнули ярко-ярко, и Герда даже улыбнулась, поняв, что она просто сошла с ума, потому что это придуманная ей картинка, и она не может светиться…
«Привет, Грэнзэ, а знаешь, я поняла одну вещь забавную – тебе будет смешно. И да, не волнуйся, Юма забрала твою дочь с собой куда-то. Лисса не одна. Грэй… а я не знаю, что сказать тебе о нем… я его никогда не любила, оказывается…»
«А он тебя – только «кажется»…
- Дмитрий Михайлович, примите соболезнования, – пожилой майор патрульной службы с коротким вздохом придвинул неподвижно сидевшему перед ним Диме пачку документов. – Дождь, дорога скользкая, видимо, не справилась с управлением. Превышение, конечно, большое, но мы понимаем ситуацию – все же недавно только отца схоронила и такая молодая еще…
Дима едва заметно качнул головой, тупо уставившись на фотографии развороченного джипа на обочине. Своего джипа.
- А что второй водитель? – хрипло спросил он. – Что с ним?
Майор вздохнул, покачав головой.
- Трезвый был, ехал осторожно. Она же на встречку выскочила, да еще на полном ходу. Насмерть сразу.
Дима кивнул.
- Дело закрыто. Подпишите, пожалуйста. Тело можете забрать сразу после вскрытия. Наши соболезнования Светлане Родионовне.
Дождавшись, когда майор вышел из кабинета, оставив его с бумагами, Дима отбросил голову на спинку кресла и вздохнул.
- Может, дома все подпишешь? – с противоположного стула поднялась Аника. – Спокойнее будет, а потом ляжешь спать?
Отрицательно качнув головой, Дима нашел в себе силы открыть глаза и склониться над протоколом.
Грэй как сквозь густой туман смотрел на людей, заполонивших квартиру. Он их не знал. Медики, менты…След с Глебом, который как приклеенный ходил за хозяином по комнатам, какие-то странные типы…
- Оставьте его, – След качнул головой, остановив молоденького участкового, который направился было к Грэю. – В шоке сопляк, и так видно. Это его младший брат.
- Он может что-то знать, Леонид Карминович, по уставу мы обязаны…
- Ой, суньте его в задницу, – неожиданно миролюбиво и устало посоветовал След и подошел к Грэю. – Что он знать-то может? Грэнзэ его дальше капота машины не подпускал никуда.
Участковый предпочел согласно кивнуть, но все же вытащил блокнот и ручку.
- Илья Андреевич, Вы меня слышите? Вы понимаете, о чем я Вас спрашиваю?
След сокрушенно усмехнулся, бросив Глебу негромкое «молодо-зелено», и закурил.
- Грэй, кто его грохнул? Ты видел? В упор же стреляли. Какая сука это сделала?
Отвернувшись от окна, в которое он бездумно смотрел все это время, Грэй еле-еле мотнул головой.
- Ты пришел домой позднее? Кто еще тут был?
- Герда… Орлова Герда была. Где она?
След вскинул брови, а участковый торопливо начал строчить что-то в своем блокнотике.
- Она стреляла? Из-за бумаг Казариных?
- Нет, – Грэй уронил голову на руки. – Не она… где она?