Участковый что-то сказал Следу тихо-тихо, и тот кивнул.
- Ясно. В общем, тут нам ловить нечего, – он отобрал у участкового блокнот, вырвал исписанную страничку и скомкал ее в кулаке. – Нам ссориться с ними нет нужды, да и чего ради теперь уже? Грэнзэ нет. Жаль, хороший парень был, многого мог добиться.
Он подтолкнул участкового к выходу, окатив Грэя холодным брезгливым взглядом.
- В морге твоя красавица, – тихо бросил он, дав Глебу знак отойти к двери. – Жаль, его убили, а не тебя. Он толковый был. Похороним мы сами. Поминки за мой счет будут в его любимом кафе. Приходи.
И вышел, громко хлопнув входной дверью.
«Они закопали ее в дорогущем гробу на семейном кладбище и добросовестно оплакали, но они ничего не знали о ней…»
«Я знаю, где найти тебя, Герда».
Большой белый-белый букет орхидей, тщательно упакованных в тонкий целлофан и огромные зеленые листья, холодил руки.
Дима снял темные очки, хотя в них и не было особой нужды в пасмурную погоду, просто на кладбище как-то не хотелось смотреть просто так, да и почти во всех фильмах сюда приезжают именно в темных очках.
Он прошел по чисто выметенной дорожке между оградами, свернул за раскидистый куст бузины и замер…
«…»
Мыслей было много, но ни одна из них не смогла оформиться в слова, а ужас, сковавший все тело, не дал броситься опрометью прочь.
Дима не был особо верующим и уж тем более суеверным, но когда видишь умершего, преспокойно сидящего у могилы твоей жены – поверишь во что угодно.
- Ль-ех-ха, – заикаясь выхрипел он, уронив букет.
Сидевший у могилы парень поднялся. Та самая серая кофта. Памятная каждой своей складкой, надорванным рукавом и запахом дешевого табака, на голове бандана, широкие серые джинсы…
Парень обернулся.
Дима осел на чужую могилу и задохнулся емки «еп твою, Господи!»
Грэй пристально посмотрел на него, холодно хмурясь и только теперь примеряя на это рыдавшее на его кухне ничтожество то, что узнал.
«Это ее муж? Был».
- Зачем ты пришел? – он отвернулся от могилы и сделал к Диме один шаг. – Букетик для галочки положить?
Дима вскинул на него взгляд и дернул бровью.
Он не знал этого парня. Видел в квартире Грэнзэ в ту самую ночь… кажется, пришел вместе с Гердой тогда…
- Ты его брат, да? Мне рассказали, что у Леши был брат. Зачем вещи мертвого надеваешь? Это плохая примета…
- Это моя вещь, – Грэй дернул плечом, поняв, что Дима смотрит на его толстовку. – Да, я его брат. Зачем ты пришел сюда?
Дима не услышал.
В его голове с хрустом черепной коробки сошлись только что сказанные слова и то мгновение жизни, которое уже ничто не сможет стереть из его памяти – когда пальцы соскользнули по курку…
- Твоя?.. Твоя?.. Но Леха сказал мне…
- Он через слово врал всем и каждому, – Грэй присел перед Димой и, взяв букет, рассмотрел его. – Ты хоть любил ее? Ну, хоть самую малость? Или только ее деньги?
Дима долго молчал, уставившись себе под ноги, в мокрую кладбищенскую землю, а потом улыбнулся.
- Леха не врал, – возразил он. – За это его и ценили. И за его принципы тоже. Он сказал мне, когда забирал мотоцикл, что это его кофта была, и что Герда вернется…
Грэй сел напротив него и провернул в пальцах букет, потом бросил.
Теперь он многое понял. Все то, что теперь уже никому не надо было – ни Герде, ни Грэнзэ.
- Это был мой мотоцикл, – бросил он Диме, поднимаясь. – И моя кофта. И я любил Герду, в отличие от тебя.
Он отошел обратно к могиле, сел и погладил ограду, за которой еще не было памятника – только простой металлический крест с датами жизни и именем.
- Если бы ты не пришел и не испортил все – она бы была сейчас со мной.
Дима тоже поднялся, подобрав букет, и подошел ближе, отряхивая брюки.
- Вообще-то у меня больше прав сказать тебе то же самое.
Грэй косо усмехнулся, даже глаз не подняв.
- Сука ты. И что самое поганое, я ничего не могу тебе сделать – ты все равно выйдешь сухим из воды, ублюдок. Ни один суд не докажет, что это ты убил моего брата, и никто тебя не посадит. Бля, вот она справедливость и та самая душа, о которой Грэнзэ столько рассказывал. Если бы ты не убил его – Герда бы не убежала, и этого бы не случилось. Ты виноват во всем это дерьме и стоишь тут такой красивый в дорогом костюме, скорбящий о жене супруг. Противно.
Дима прокрутил в пальцах букет и положил его на могилу.
- Знаешь, – очень тихо процедил он после долгого молчания. – Она никогда меня не любила, я это понимал, но мы были отличной парой, хватало моей влюбленности нам на двоих. И сейчас я очень сожалею только о том, что по моей вине не стало хорошего человека, и как выясняется, совершенно напрасно. Дело же не в нем оказалось, а в тебе…
– Ну, так давай и в меня выпусти пулю! – Грэй вздернул подбородок, глядя на Диму с ненавистью. – Тебе же это запросто…
- Не буду, – Дима отступил на шаг, не сводя с него пристального и какого-то больного взгляда. – Мне сказали, что Леха очень любил своего младшего брата, который теперь остался один. Ты прав, меня никто не обвинит и не посадит – Светлана Родионовна и Леонид Карминович все уладили и решили, но я бы не хотел оставаться в долгу.
Он порылся в кармане и достал кошелек.
- Вот, возьми. Леху это не вернет уже, но он хотел тебе другой жизни. Глеб сказал, что он заботился о тебе очень и даже мечтал, что ты поступишь в Университет. Бери. Тут хватит и на прожить, и на Универ приличный. Пусть он там знает, что ты не один на помойке подыхаешь от голода. И пусть Герда меня простит.
Сунув опешившему Грэю в ладонь толстый бумажник, Дима отвернулся и торопливо пошел прочь, желая как можно скорее оказаться дома, где Аника сделает ему массаж и принесет кофе, ни о чем не спрашивая.
Как сам он когда-то молча ставил чашку перед своей женой, желая ее поддержать.
Тем ценнее была забота ее подруги, потому что Дима-то знал цену этой молчаливой поддержке, за которую сам никогда не слышал даже «спасибо».
====== Эпилог ======
Сидя на подоконнике и глядя в окно на отвесно падавший дождь, Грэй понимал только одно – вот какое оно – впереди ничего.
- За квартиру-то когда заплатите? – хозяйка топчется у порога Грэевой комнаты, нервно теребя халат. – Брат твой обещался сегодня…
- Угу, – Грэй выдыхает, даже не оборачиваясь. – Да вот только разъехались все. Я тоже собираюсь уже…
Напротив на подоконнике лежал кошелек Димы, резавший взгляд и душу, а рядом с ним вскрытый измятый конверт.
Привычно усаживаясь на стол у окна, Грэй замечает большой конверт и берет его в руки.
«Никита…Видимо, Юма убиралась и нашла…»
Он невольно вспоминает, как Ник запечатывал этот конверт, едва-едва улыбаясь. Он хотел поступить в Университет.
«А Грэнзэ, оказывается, хотел, чтобы я тоже туда поступил… хоть прочту, что писать-то надо…»
В ладонь выпадает стопка документов и сложенный пополам лист.
«Грэй, я знаю, ты не оценишь моих мыслей, но мне хочется оставить их тебе. Мне чертовски не хватает Кира. Вот знаешь, при каждом вдохе как будто только половина мира наполняется воздухом. Я это к чему? Его нет уже, но я читал, что существование души доказано – значит, я смогу его догнать. Наверное. Ты был хорошим другом, и у тебя отличный брат. Пусть тебе повезет не потерять его, как я – Кирилла. Удачи тебе и спасибо за все».
Грэй тупо смотрит на письмо, вспоминая, как он кричал на Грэнзэ, узнав о смерти Никиты, и как ненавидел его в тот момент, как брат примчался спасать его к Следу…
Взяв кошелек, Грэй вытащил из него деньги и сунул в карман.
Сейчас он понимал Грэнзэ, который сказал ему, что мертвого уже не вернешь, и месть не имеет смысла.
«А живые хоть что-то еще могут сделать. Я постараюсь поступить в Университет и прожить достойную жизнь, как ты этого хотел. Прости, что так поздно».