Так что же такое любовь, какова она, как отличить ее от всевозможных «копий», «подделок» — и не только «постороннему наблюдателю», но нередко и самому переживающему это чувство человеку? Мировое прогрессивное искусство, и прежде всего литература и драматургия, дали нам множество ярких примеров любви. Но это в основном была любовь-страсть, любовь-вспышка и притом нередко любовь, отделенная от брака (добрачная или внебрачная любовь). В ней проявляется стремление двух полов к близости, к сексуальному удовлетворению. В ней все возвышенно и трагично. Она связана с риском, потому что в ней нет норм, выработанных цивилизацией, она не санкционирована обществом. Это любовь, несущая с собой или падение, или гибель. Она возникает к представителю другого пола обычно только по тому, что пришла пора любить…
Поговорите откровенно с любым человеком, и вы убедитесь, что у большинства была «первая любовь», не закончившаяся браком. В брак они вступили позже, и чувства их к будущим партнерам по жизни не отличались бурностью, взрывчатостью, характерной для первой любви. Они были менее экзальтированны, но более глубоки, ровны и устойчивы.
Даже когда люди уверяют, что они вступили в брак по любви, при всем к ним уважении верить им на слово нет достаточных оснований. Просто потому, что они и сами не знают, любовь ли это была, не знают, способны ли они вообще любить…
Многообразны человеческие задатки и способности, и очень различны они у разных людей. Один пробегает стометровку за десять секунд, другому для этого надо не меньше пятнадцати. Один толкает штангу весом в двести с лишним килограммов, другой не осилит и стокилограммовой. Один за минуту легко набросает карандашный портрет своего собеседника, другой — хоть сутки будет сидеть над листом бумаги, ничего у него не получится. Это известно, и обычно мало кто страдает и предъявляет своему партнеру претензии из-за того, что тот не обладает пластикой Майи Плисецкой, басом Шаляпина, художественным глазом Репина, музыкальным слухом Чайковского.
Менее известно, что и способность любить — ощущать, переживать и проявлять любовь — различна у разных людей. А многие люди слишком уж уверены, что они-то любить умеют. Способность любить, испытывать, переживать и проявлять настоящую человеческую любовь далеко не всеобщая черта. И не всем она — любовь — под силу, по плечу. Ведь она включает в себя, кроме всего прочего, и умение заметить, понять, почувствовать состояние любимого в данный момент, и стремление, постоянную готовность разделить его радость, облегчить его печаль, горе, взять на себя его тяжкую ношу. Короче говоря, способность любить — это способность к самопожертвованию. Разве не ясно, что она разная у разных людей?
Любовь к другому человеку как объекту, удовлетворяющему какие-то мои потребности, любовь за что-то, для чего-то — вот такую любовь может испытывать, по-видимому, каждый человек, без всякого особого воспитания. В социальной психологии ее называют собственнической любовью. Здесь с любимым могут даже очень хорошо обращаться, лелеять, но для него не жертвуют своим благополучием, а тем более самим собой. Любимый высоко ценится лишь постольку, поскольку он приносит желаемое удовлетворение. На него смотрят не как на человека со своими особенностями, склонностями, привязанностями со своей индивидуальностью, а как на «человека-для-меня». Это, так сказать, первая, низшая, ступень любви: любовь по принципу «ты — мне, я — тебе». Если хотите, это потребительская любовь, любовь к своему в другом.
Способностью любить таким образом, по-видимому, нас награждает уже природа. Собственно, эта любовь и роднит нас с природой. Ведь в общем-то не только остроумно, но и довольно глубоко подмечено, что любовь — это придуманный мудрой природой сладкий обман индивидов для продолжения человеческого рода.
Подлинно человеческая, бескорыстная любовь во многом сходна с собственнической по характеру переживания, потому-то их так трудно различить, потому-то так легко поверить себе, что это уж настоящая: та же радость при появлении любимого, та же тревога, если любимому грозит опасность, то же стремление уберечь, защитить его. Но бескорыстная любовь менее эгоцентрична, здесь интерес любящего сосредоточен прежде всего на благополучии любимого. Здесь господствует самопожертвование, но самопожертвование с наслаждением; радость, горе, гнев или страх возникают у любящего в зависимости от того, в каких обстоятельствах находится не столько он сам, сколько объект любви. Он весь отдается любимому, и вот в этой-то отдаче и заключается его основной источник наслаждения, а получение чего-то еще от любимого — знаков внимания, благодарности, ответной любви — воспринимается как желанный, но неожиданный дар, а не как нечто должное, обязательное.