Несколько уроков, что дала мне Стэлла в тайне от Вандора, не прошли даром. Способная справиться со всем, что имело колёса, она как будто передала мне часть своей уверенности.
— Я знаю, Вандор, — ответила я резче обычного.
Он поджал губы, в синих глазах блеснули льдинки. Выдохнув, я преодолела ещё несколько десятков метров.
— Чтобы я ещё раз послушал тебя… — процедил он, и я, не удержавшись, всё— таки прицокнула языком.
Изначально мы собирались лететь вместе со Стэллой и Алексом на их частном самолёте, но я уговорила мужа обойтись своими силами. Всегда верила в новогоднее волшебство, любила атмосферу этого праздника и царящую вокруг живую суету. Люди, летящие к близким с подарками или возвращающиеся домой, витрины кафе в аэропорту, украшенные разноцветными гирляндами… Почему— то мне остро захотелось почувствовать это, проникнуться.
— Можем мы хоть раз обойтись без Алекса? — с лёгкой язвительностью осведомилась я.
Снег пошёл сильнее, дворники едва справлялись. Вандор промолчал, и ещё несколько минут прошли в гнетущей тишине. Дорогу было почти не видно, казалось, стоит выйти из машины и выставить вперёд руку, невозможно будет различить даже кончики пальцев, такой плотной стала снежная пелена.
— Если ты не остановишься сама, это сделаю я, — наконец нарушил молчание Вандор.
Останавливаться я не стала. Как ни странно, ни неуверенности, ни тем более страха я по— прежнему не испытывала. Ещё пару лет назад я едва справлялась на ровной дороге, сейчас же понимала — всё будет хорошо. Возможно, причиной тому было именно то, что рядом сидел Вандор. Странно, но с ним я всегда знала это — всё будет хорошо. Всё, абсолютно всё. Что бы ни случилось, он поможет, защитит, успокоит меня. Меня и наших мальчиков, нашу семью.
— Вандор! — вскрикнула я, когда он, отстегнув ремень, потянулся ко мне. Попробовала оттолкнуть его руку, но он не успокаивался. — Ты с ума сошёл?! — лёгкая тревога всё же проникла внутрь. — Ты…
— Я сказал тебе остановиться?! — раздражение его стало сильнее, в голосе мелькнули гневные нотки. — Или считаешь, что я…
Я посмотрела на него, крепче ухватила руль, но было поздно. Машину повело, нос развернуло. Вскрикнув, я вжала педаль тормоза, но было поздно. Сердце колотилось, дыхание перехватило. Единственное, что я почувствовала — мягкий толчок. Нос воткнулся в сугроб, на капот повалился снег, свет фар стал приглушённым.
— Ты совсем дурак?! — закричала я на мужа. — Ты…
Он смотрел на меня с недовольством и молчал. Отстегнула ремень и хотела было выйти из машины, но, поймав на себе его взгляд, мотнула головой. — Ты… — махнула рукой и дотронулась до лба. Шумно выдохнула, пытаясь успокоиться. Если из— за него мы застрянем в этих горах, в этом сугробе, под этим снегопадом…
— Из— за тебя мы могли… — снова начала было я, но тут почувствовала, как Вандор, резко дёрнув мой ремень безопасности, раскрыл карабин.
— Чёрт возьми, какая же ты красивая, когда злишься! — прорычал он и сгрёб меня, перетянул к себе на колени.
Я так и ахнула, вцепилась в его плечи и попыталась вывернуться, но он удержал меня.
— Вандор! — злость, вспыхнувшая внутри, ещё не отступила. Он тоже выглядел разгневанным, но помимо злости в глазах было… желание.
— Что ты творишь?! — Я ощутила его ладони под курткой, под свитером. — Вандор…
Задрав свитер выше, он погладил меня по пояснице. Льдинки глаз плавились, моё собственное дыхание стало неровным, рваным.
— Вандор, — повторила я глухим шёпотом, понимая, что лечу в синее— синее небо. В лазурь моря, на берегу которого когда— то дала клятву верности, клятву принадлежать этому мужчине.
— Мы так и не закончили с новогодним подарком… — придерживая меня под спиной, он провёл двумя пальцами вдоль моего позвоночника вниз. Резко дёрнул молнию на моей куртке, расстёгивая её. — Не люблю ждать.
— Ты с ума сошёл… — едва слышно, одними губами, глядя на него, чувствуя твёрдость его паха и понимая, что сама горю в этой зимней сказке, в окружающей нашу машину снежной пелене, в синеве его взгляда, в его руках.
Нагнувшись, дотронулась до его губ, провела пальцами по тёмным, точно таким же, как и у наших сыновей волосам. От него пахло спокойствием и морозной свежестью, вкус его поцелуев был до боли знакомым, родным и невероятно прекрасным.
Спрятанные от всего мира в тёплом салоне машины, мы были одни на краю вселенной.
— Значит, дочку? — на миг оторвавшись от него, переспросила я, расстёгивая ремень его джинсов.