— Костыльков! Ты когда-нибудь будешь слушать, о чем мы здесь говорим? — над моей головой неожиданно раздался голос Валерьяны. Вообще-то ее зовут Валериана Дмитриевна, но это длинно. А потом у нее такое скучное лицо, когда она читает, как будто ее опоили валерьянкой.
— Я тебе говорю, Костыльков.
Вот зануда. Слышу, слышу. Мне. Я встаю и начинаю внимательно изучать половицы. В классе раздаются смешки. Это уж как водится…
— Тихо, ребята, — говорит Валерьяна. — Объясни нам, Костыльков, о чем ты все время думаешь? Может, мы все вместе подумаем над твоими гениальными идеями?
Ага, разогнался. Представляю, какой виноватый сейчас у меня затылок. Граждане судьи, будьте снисходительны…
— Хорошо, Костыльков. Не хочешь нам говорить, расскажешь после урока в учительской.
Ну вот. Этого еще не хватало. Не везет. Вон Витька, сосед, все уроки чертиков на промокашке рисует, и хоть бы что. Н-да, дела. А у меня, между прочим, книжка на коленях лежит. Отличная книжка, я вам скажу, «Малыш» Стругацких. Я ее вчера у одного пацана выпросил почитать на сутки. Книжка — закачаешься. Только у Валерьяны особенно не почитаешь. Глаз у нее наметанный. Как включится про Фамусова, так и давай класс глазами утюжить. Туда-сюда. Не просочишься. А тут, смотрю, она к окну прилипла. Стоит спиной к классу и жужжит монотонно, как муха об стекло. И что она там увидела такого? Забор? Петуховские крыши? Очередь в винный? Может, у нее муж пропойца? Вещи из дому носит. Бывают такие. Вот она его и вычисляет. Того и гляди увидит, за голову схватится. Голосить начнет или, еще хуже, в обморок брякнется. «Паразит, ока-аянны-ый! Куда ты трюмо поволо-ок?!» Да-а, тоска. Ну, я отодвинулся от парты, и в книжку. А у меня дурацкая манера: как начну читать, так ничего вокруг не замечаю. А тут еще книжка такая классная. Сами понимаете. И вот мне уже кажется, что я на чужой планете. И что я — это не я вовсе, а кибернетик Стась. А рядом девчонка эта, Майка. Ну и пацан, Малыш. Голый, один и на чужой планете. Жуть. Впился и читаю:
«— Мам-ма, — вдруг сказал Малыш.
Я взглянул, Майка стояла рядом.
— Мам-ма, — повторил Малыш не двигаясь.
— Да, колокольчик, — сказала Майка тихо. Малыш сел…
— Скажи еще раз! — потребовал он.
— Да, колокольчик, — сказала Майка. Лицо у нее побелело…»
Тут мне так стало жалко этого пацана. Аж в носу защекотало. И только я собрался перевернуть страницу, как что-то тяжелое навалилось на меня сверху. Я и пикнуть не успел. А когда понял, что это Валерьяна подкралась ко мне на цыпочках, было уже поздно. Вцепилась она своими наманикюренными пальцами в книжку и тащит к себе. Я, конечно, перепугался. Но не выпускаю. А она дернула, и книжка — фьють! — пополам. Это, наверно, ее здорово разозлило. Стоит, тяжело дышит. Лицо красное, словно вареное, блузка набок сбилась. Рот кривится. Ну а я молчу. Что тут скажешь? И так все ясно. Граждане судьи, будьте снисходительны… Опомнилась, схватила меня за шиворот — откуда только сила взялась, худющая ведь? — и давай головой о парту лупить. А мне книжку жалко. Как теперь отдавать буду?
Наконец надоело ей колотить моей башкой о парту, а может, она устала, в общем, отпустила меня. Стоит, губы шевелятся, с психу выговорить ничего не может. Заметила, что я за ней наблюдаю, отошла к доске. Платочком пот со лба смахнула, блузку одернула. После урока пойдем к директору, говорит. Да-а, здесь я вздрогнул. Вы нашего директора не знаете… Бывший спортсмен. Рост — под два метра. А кулаки, я вам скажу, — что моя голова. И с нами, конечно, ему церемониться особенно нечего. Контингент еще тот. Вон Мишке в ухо так двинул, что еле кровь остановили. А уж невзлюбит кого — держись. Лучше сразу в бега или в петлю. Есть тут у нас один такой. Котлубаев — башкир или казах. Из колонии к нам перевели. Тихоня. Вечно забьется куда-нибудь в угол, и его не видно, не слышно. Видимо, в колонии научили жизнь ценить. Так Щерба — так зовут нашего директора, — где ни встретит его, сразу по шее. Я тебя, говорит, колониста, подонка, насквозь вижу. Такие вот дела. А кому пожалуешься? Витька, сосед, подвинул на мою сторону записку: «Проф, будет бить, сразу падай». Спасибо, конечно, за совет.
Ну, короче, урок закончился. Валерьяна взяла меня за плечо и потащила в учительскую. Пальцы у нее острые, не вырвешься. Еще издали голос Щербы расслышал. Ну все, думаю, с приветом, одуванчик.