… Так что, остается только гостиница… Как наиболее безопасный и законный способ отдыха и работы… Лучше всего, наверное, «Москва», недавно построенная, воплотившая в себя все самое наилучшее. С хорошим сервисом, питанием, горячей водой. В шаговой доступности от Кремля, станции метро, центральных магазинов. Остальные известные мне гостиницы служат для размещения иностранцев и находятся под негласным надзором НКГБ и НКВД. Или же совсем негодные с туалетом и душем в конце коридора… Хочется на последок вкусить радости бытия.
В «Москве», насколько помню, тоже размещали иностранцев. Но все — таки не очень много и в основном размещают наших местных: руководителей производств, депутатов, известных лиц, приглашенных в Кремль. Но запрета на размещение иных лиц нет. Так что можно попробовать, ну а не получится искать другую. Только обязательно нужно будет взять такси, чтобы не обивать ноги в поисках…
… Валя где-то задерживалась… Но это даже хорошо. Можно все сложить в чемодан. Я успел сделать все задуманное до прихода Вали. Она вернулась посвежевшая.
— Уже собрался? Молодец. Иди, пока там никого нет. А я тут приберу все…
— Уже убежал…
Вернувшись, застал Валю полностью одетой и похорошевшей. Столик и постель были убраны. На столе стоял горячий чай. А сама Валя листала мою тетрадь.
— Садись пить чай. Скоро Москва. Ты там бывал? Есть где остановиться?
— Нет, еще не бывал. Но, очень хорошо ее знаю, вернее историю ее улиц.
— Понятно все с тобой. Теоретик значит…Тогда так, давай я тебе запишу адрес и телефон моей сестры Кати. Если будет нужно — без стеснения приезжай туда. И еще вот тебе мой Тамбовский адрес и телефон, думаю обязательно найдемся. Ты не передумал насчет издания стихов?
— Нет, конечно. Но думаю это будет трудно. И не скоро. Кому сейчас интересна лирика. Где-то читал, что сейчас требуется поэзия, зовущая на подвиги, а не лирика, воспевающая романтические чувства.
— Что верно, то верно. Об этом действительно писали в газетах. Подвиг — это великолепно и нужно. Но чувства людей никто не отменял. Они влюбляются, любят, изменяют, ненавидят. И выражают это в том числе и в поэзии. Конечно у издательств есть тематические планы, которые они не любит нарушать. Но попытаться все же стоит. У меня есть очень хорошие знакомые из членов редколлегии центральных изданий и Союза писателей. Думаю, они мне не откажут в помощи в продвижении твоих стихов. Им безусловно они понравятся, поверь мне. Я их очень хорошо знаю. Они люди своеобразные, но прекрасное почувствуют сразу. А в твоих стихах оно есть. Так что тебя ждет успех и признание. Кстати, тебе будет положен гонорар за издание. Так что можешь готовить кошелек.
— Спасибо, Валя. Зато, что обо мне заботишься. Право не знаю стоит ли. Кому все это надо? А кошелек, что его готовить? И что делить шкуру неубитого медведя. Вопрос не решен. Ну а если решится, то тогда и буду думать о гонораре. Да и какие там деньги? Так мелочь.
— Ты не прав. Деньги вполне приличные. Поверь мне. Некоторые авторы совсем неплохо на них живут. Во всяком случае не бедствуют и на хлеб с маслом хватает.
— Ну, я же не «некоторые». Так начинающий. Никому не известный парень в военной форме. Деньги не помешают. Знаешь, давай о гонораре потом поговорим. Когда будет все ясно относительно издания. Как обоснуюсь в части я тебе напишу.
— Все с чего-нибудь начинали и были никому не известными. Но выбились. А с твоим талантом, тебя ждет большое будущее. Главное не отчаиваться. Не получится издать в Москве, опубликуем в Тамбове или Воронеже. Я тебя не оставлю на полпути. Договорились?
— Конечно договорились. Будешь моим представителем и распорядителем. Я не собираюсь бросать писать. Тогда и ты не забудь нашей договоренности!
— Ну что ты, я все отлично помню! Особенно то, что было ночью. Ты был прекрасен и очарователен! Но сейчас больше не приставай. Не успеем собраться… Жаль, что так быстро заканчивается наше приключение… Даже грустно… Лучше спой… Я специально гитару не стала убирать…
Мне ничего не оставалось как взять гитару: