В форме, с чемоданом и пакетами в руках, я ничем не выделялся среди них. Проводник, в форменном синем кителе с шестигранниками в петлицах и фуражке, учтиво поздоровавшись, посмотрел на мой билет и пропустил в вагон. Здесь все блестело чистотой — ковровые дорожки, бархатные занавески на окнах, начищенные медяшки. Несколько купе были заняты и из них слышался тихий разговор. Пройдя по вагону и найдя свое купе, распахнул его дверь. Оно оказалось двух местным мягкими полками расположенными друг над другом. С бархатной обивкой, нижняя — широкий диван со спинкой, напротив — широкое мягкое кресло и дверь в душевую — умывальник (одна на два купе)… Тут никого еще не было. Мое место было на нижней полке. Зайдя в купе, положил вещи в рундук под полку, а купленные книги и пакет с едой на столик. Выглянул в окно.
Время тянулось ужасно медленно. Тревожные мысли возникшие неизвестно откуда крутились в голове.
Одиночество вот бич «попаданца». Он оторван от привычной для себя жизни, людей, окружения, техники. Он абсолютно один, хоть и в родном, но в тоже время чужом мире. И этот мир враждебен уже по своей сути, стараясь своими карательными органами удалить от себя неизвестную бактерию, которая может заразить здоровый организм. Возможно, потом и придет понимание, что бактерия безвредна и может быть даже полезна. Заведутся друзья или просто считающиеся таковыми. Но вот когда это произойдет — неизвестно. Время тут самый главный фактор. Поэтому действия «попаданца» должны быть как у разведчика острожными, чистыми и проверенными. А я тут насовершал кучу ошибок.
Сидеть в купе было тоскливо и я вышел в коридор. Прислонившись к окну, смотрел на соседние пути, железнодорожные составы. Постепенно вагон заполнялся пассажирами, в купе слышались тихие разговоры, стук опускаемых полок. В следующие за моим купе никто так и не заселился. В тамбур вошел проводник и хриплым голосом прокричал: «Товарищи провожающие! До отправления поезда осталось 5 минут, прошу освободить вагон». В это время из служебного купе вышел еще один проводник (молодой парень лет двадцати) и стал обходить купе, предупреждая об отправлении. Увидев меня, он улыбнулся, поздоровался и спросил: «Привет. Уезжаешь?». Видимо это был кто-то из знакомых Седова. Придется играть роль старого знакомого…
— Здорово, — сказал я, подавая руку для рукопожатия, — да в часть.
— А я, смотрю на перроне — ты — не ты. Весь такой нарядный, сияющий, с кубиками в петличках и кучей вещей. Да еще в наш вагон… Даже не поверил сначала. С окончание учебы. Далеко направили?
— Спасибо. В Минск, а там куда скажут.
— Ну и отлично. Свет посмотришь. Себя покажешь. Ладно, мне тут дела сделать надо, а то Петрович отругает. Потом поговорим. — И проводник прошел дальше по вагону.
Так, еще одна задача. Проводник знает Седова, а я вот о нем ни слуху ни духу. То что парень не заканчивал учебу в училище понятно. Не ходил бы по вагону младшим проводником. Значит знает Седова по иным обстоятельствам. Надо будет прислушаться к разговору проводников, возможно удастся что-нибудь выяснить. По поведению старшего, проводника, Петровича, можно сказать, что он меня точно не знает или просто не показывает вида. Грубых ошибок я, вроде бы, пока не сделал. Знать бы точно, что к чему. Сейчас главное спокойно уехать из Тамбова, а там посмотрим. Плохо, что не знаю расписания остановок поезда — не было времени узнать на вокзале. По идее в вагоне должно висеть. Во всяком случае, в мое время висело, а вот как сейчас неизвестно. Пока шел по вагону внимания не обратил. В случае ЧП трудненько мне придется. Но в принципе это решаемо. Нужно будет попозже сходить за чаем и посмотреть что к чему. Скорее бы поезд отправлялся, тогда хоть одну проблему с себя сниму…
Наконец раздался гудок паровоза и поезд медленно тронулся с места. За окном провожающие махали руками, что-то кричали на прощание. За высоким деревянным забором промелькнули постройки и цеха завода «Ревтруд». С противоположенной стороны показались казармы военного училища…
Кажется все, можно возвращаться на место. Вот было бы прекрасно если бы я ехал в купе один. Можно было бы отоспаться, привести мысли в порядок, написать письмо, продумать дальнейшее. Хотя это вряд ли. Кто-то обязательно подсядет. Или придет. Например, тот же молодой проводник с которым придется вести разговоры. А это облом…
Валя
До Мичуринска меня так никто и не побеспокоил. Не считать же беспокойством ожидаемое появление проводника с проверкой билета. Больше в купе никто не зашел. И я мог наслаждаться одиночеством не менее полутора часов. Следующей большой остановкой поезда был Мичуринск и там кто-то мог подсесть в купе. Так что до прибытия туда у меня было время изучить багаж.