— Бей Цыгана!
Один из бандитов упал за пулемет, что стоял на крыльце. Стая хищных пуль просвистела над головой Леонова. Сверху посыпались ветки, срезанные очередью. Рыльце пулемета, пламенея, склонилось ниже. Леонов метнул на крыльцо гранату и укрылся за толстым деревом. Но и после взрыва гранаты пулемет остервенело рвал лесную дымку.
Васильев вьюном прополз к крыльцу и в упор пристрелил пулеметчика.
По всему лесу шел бой. Бандиты отбивались ожесточенно. Но кольцо чекистов в этот раз не разомкнулось.
Уже утром, при солнце, затихли выстрелы. Нечитайло нашли в чаще. Рядом валялся наган с пустым барабаном. На вывернутых губах ползали муравьи. На виске зияла рана: Черный Ворон сам застрелился.
Леонов придирчиво осматривал убитых: искал человека со шрамом и лазутчика Войтовича.
— Ну, вот что, хлопчики, теперь от меня вам не сбежать, — сказал парнишкам Леонов, когда отряд вернулся в Сечереченск. — Товарищ Васильев, вам поручаю доставить Васю Новикова и Сашу Самойлова в школу-коммуну. Об исполнении доложить через трое суток! Смотрите, они ловкие, убегут.
— Будет исполнено! — с теплой улыбкой ответил Василий Михайлович.
— Все равно убежим! — Саша озорно поглядывал на Леонова. — К тетке укатим, на Кубань…
Леонов не мог сказать мальчишкам, что деникинцы убили Васину тетку, язык не поворачивался. И он, быть может, впервые в жизни сказал неправду:
— Наши ребята из Екатеринодара сообщили, что Васина тетка выехала куда-то. Нет ее на месте!
Потом обнял Сашу, поцеловал. Вася сам обхватил его шею тонкими руками, прижался.
Васильев и ребята вышли. Леонов смотрел в окно, пока они не скрылись за поворотом.
ГОСТЬ ИЗ-ЗА КОРДОНА
Поздняя ночь июля. Пассажирский поезд, разметая прожектором теплую темноту, будит степную тишину, грохочет в перелесках.
Слабо освещенные вагоны скрипели жалобно, и люди в них не спали. Каждый цепко держался за свой скарб и с тревогой прислушивался: не стреляют ли?..
И седьмой вагон был полон ожидания. Из темного угла среднего купе выдвинулся мужчина в военном кителе. Блеклый свет свечного фонаря упал на небритые щеки и бороду.
— Сечереченск скоро?
— А хто ж его знае, — лениво отозвался дядько в мерлушковой шапке набекрень. Сладко позевывая во весь рот, в свою очередь спросил: — А вы, мабуть, в Долгушино сели?
Мужчина не отозвался и вновь отодвинулся в тень. Вскоре оттуда послышался храп крепко спящего человека.
В этом одесском пассажирском поезде службу нес оперативный уполномоченный ЧК Вася Васильев. Вместе с ревизором он обходил вагоны и присматривался к едущим. В седьмом вагоне, осветив фонарем среднее купе, Васильев обратил внимание на мужчину в военном кителе. Жесткие настороженные глаза. Правое ухо чуть больше левого, светлые волосы. Оперативник сразу даже не поверил: приметы Войтовича!
Не выдавая себя, Василий Михайлович лихорадочно соображал: «Документы в полном порядке. Какой повод задержания?.. А вдруг ошибся?.. Ведь это так просто!..» Равнодушно вернув мандат подозреваемому, оперативник перешел в соседнее купе. А у самого сердце рвалось из груди: рядом шпион! Из документов явствовало, что Пащенко Борис Федорович, демобилизовавшись из Красной Армии по ранению в ногу, работает в паровозном депо Долгушино и командирован в Сечереченск по делам службы…
На первой же остановке Васильев послал в дорожный отдел ЧК заранее обусловленную телеграмму:
«Встречайте поезд 74 вагон 7 Захаров».
И тотчас вернулся в седьмой вагон. В тамбуре закурил, издали наблюдая за Войтовичем. Тот клевал носом, прижав к груди холщовую сумку.
За окнами мелькали одиночные огоньки. Вырисовывались темные громады заводских корпусов.
Дядько в мерлушковой шапке тронул соседа за плечо. Тот отшатнулся и схватился за карман. Хохол добродушно рассмеялся:
— Чого злякався? Жулье чекисты переловили. Кажу, Сечереченск ось вин!
— Благодарю. Дякую… Приснилось что-то несуразное, — хрипло отозвался мужчина и направился к выходу. Он втерся в толпу, пропал из виду.
— Упустил! — ахнул Васильев, работая локтями. На перроне его встретили другие оперативники.
— Где Захаров?
— Ушел… Понимаешь, на глазах… В военном кителе. С холщовой сумкой. Светлые волосы. Правое ухо больше левого. Прихрамывает…
— И звать его Войтович! — гневно прошептал Никандр Фисюненко. — Это всем давно известно! Где он?..
Оперативники кинулись в толпу, торопясь занять выходы на перрон. А Васильев с тяжелой думкой и виноватой головой пошел докладывать Леонову.