— Со всей Сталинской, Павел Игнатьевич. Привыкайте, дорогуша…
В одно время с переименованием Екатеринослава в Днепропетровск и железную дорогу назвали Сталинской.
— Не отвлекайся по пустякам, Вася! — Бочаров перелистал тетрадку, исписанную карандашом. — Вот вагон ушел из Винницы, а в Славянск не попал. Вот из Смелы не дошел в Бахмут сахар, а из Белой Церкви в Кривой Рог — мука..
— Когда же это было? — Я удивился: успел же Павел где-то узнать!
— В мае — июне текущего года! Зададим себе вопрос: можно украсть вагон без железнодорожника?..
Васильев скептически усмехнулся:
— Можно, если на заводе.
Ему не по душе были эти долгие рассуждения. Он человек действия. Но я осадил друга:
— Брось трепаться, Вася! Павел прав. Кто грузит и кто знает о грузе — вот среда преступников.
Бочаров расхаживал по комнате, морщил лоб и почесывал подбородок — манера Павла обдумывать дело. Он ткнул Васильева локтем:
— Ты, горячка, скажи — куда девать ворованное?.. Не ящик и не мешок, а тысячи пудов сразу?..
Тут и Вася утихомирился, с уважением протянул:
— Го-олова-а-а!.. Склады требуются.
А я уже прикидываю: отобрать документы на пропавшие вагоны, взять на учет складские помещения. В губернии десятки городов и сотни станций, и всюду склады. Терпение нужно, пока разыщешь. Васильев горяч и скор на руку — не по плечу ему такая задача.
И в это время в комнату бурей ворвался Леонов.
— Дзержинский умер!..
— Когда?
— Отчего?
— Получена телеграмма ЦК и ЦКК партии. Скоропостижно скончался от разрыва сердца. Громил сволочных уклонистов! А ему волноваться никак нельзя… Такой человек сгорел!
Леонов уронил голову на стол, почувствовав себя сиротой. Мы привыкли связывать все хорошее в нашей жизни чекистов с именем Феликса Эдмундовича.
Нарушил молчание Бочаров.
— Давайте проведем операцию быстро! В память о Дзержинском.
В нашем положении долго переживать не приходилось: дело звало!
Павел был знаком с городами губернии лучше нас, и ему легче было связаться с местными чекистами, без помощи которых взять на учет склады не представлялось возможным. А я и Васильев должны были в архивах найти ответ: какова механика воровства?..
— Сухари вы! — неожиданно сказал Леонов, поднимая голову. — Деляги!
Васильев потянулся до хруста в суставах, охватил нас ручищами, притянул к себе и сказал:
— Пошли ко мне! Леонов, давай с нами!
Мы с Павлом Бочаровым завернули ко мне на квартиру и взяли с собою Анну Ивановну и мою дочку Светланку.
Женщины на скорую руку накрыли стол. В скорбном молчании мы почтили память великого правдолюбца, незабвенного Феликса.
— Душевный человек ушел! — вздохнул Бочаров.
В Москве Павел оправился от ранения, но по-прежнему был худой и нескладный. После гибели Оксаны стал еще более замкнут. Вмятина на щеке, полученная в Сибири, выделялась бледно-розовой маленькой розеткой с оборванным лепестком.
— За честность во всем! Феликс Эдмундович, по-моему, был самым честным человеком. Кристально честным! И верил людям. Сильно верил. По себе знаю… Помните, мне поручили дело Семена Олейника. Два дня дал тогда Платонов… Верите, я две ночи не спал, все распутывал клубок и выбирал, где ложь и где правда. Сам мучился. Каждый час ожидания в заключении — это час человеческого страдания. Ведь Олейник знал, что ему сулил Коренев. Смерти своей ждал. Эх, сейчас кое-кто легко относится… Поставьте себя на место арестованного. Посидите час за решеткой. Только мысленно вообразите: вас ждет смерть! И если это без вины…
Такие же думки тревожили и меня! Я обнял Пашку за плечи:
— Клятву не забыл?
Павел понял и крепко сжал мою руку. Ответил восточной присказкой:
— Человек с друзьями — как цветущая степь. Человек без друзей — как пустая горсть!
Работник службы сборов знакомил нас с порядком оформления документов:
— Отправитель вагонов составляет накладную, где указывает род груза, пункт назначения и получателя — организацию, учреждение, предприятие или частное лицо, которому предназначается товар. Если все благополучно, эти документы после раскредитования поступают в финансовую службу управления дороги. Ну, если пропажа — к нам, в бюро претензий. Вот, извольте, претензионные дела! — он растворил дверцы шкафа. И на нас глянули корешки, наверное, тысячи папок.
Василий Михайлович почесал затылок.
— Елки-моталки!
— А вы, молодые люди, газету «Правду» читали?..