«А кто для вас кто, дураки? — остервенело думал Ставский. — Обжираетесь, бабничаете. Повертелись бы тут, рядом с ГПУ…»
— Генералу Кутепову совсем неясно, зачем ты забрался в эту Сухаревку? Вдали от больших центров, где решаются государственные дела. Вдали от рудников и заводов… Нет, тобою недовольны.
— Передай генералу Кутепову, что, при всем моем уважении, он глуп как пробка! — сорвался Ставский и снова стукнул кулаком так, что бутылки опрокинулись. Щусь подхватил их.
— Тише, Леонид!
Щусь имел задание узнать настроение Ставского, проверить его надежность и лишь потом передать важное задание.
— Трудно, Наум, чертовски трудно! Наши люди открываются чекистам. Отказываются выполнять приказы… Не верят нам. Где же обещанная помощь союзников?.. Куда девалась добровольческая армия?
— О налете британской полиции на «Арокс» в Лондоне ты знаешь? Порваны торговые и дипломатические отношения. В Китае надвигаются дела — скоро узнаешь и ахнешь! Генерал Кутепов подбирает армию. Вы — здесь, а мы — оттуда!.. Товарищи большевики за мужика берутся. А он за землю в горло вцепится большевикам!
Ставский нервно расхохотался.
— Дети! Как есть дети. — Он взял Щуся за руку и потащил к двери.
— Пошли к крестьянам! Пусть они послушают тебя, освободителя!
Щусь упирался, хватаясь за маузер, спрятанный под мышкой. Ощерил желтые лошадиные зубы:
— Не дури!
— Не трясись! Противно…
Ставский бросил гостя, вернулся к столу и вылил в рот стакан водки.
— Ну, говори, что вы там еще придумали в своем Париже.
Гость встревоженно размышлял. Ему не нравилась расхристанность Ставского. Но долго быть в Советской России ему совсем не улыбалось — на Украине многие помнили Щуся, ведущего атамана батьки Махно. Случайная встреча — и прощай, голова! Лишь за большие деньги он рискнул идти на связь со Ставским. И он шепотом заговорил:
— Гепеушники взяли наших товарищей на шахтах. Добрались и до Москвы. Парижский центр требует активизации саботажа и диверсий. И вы, Леонид Захарович, могли делать больше, чем делали до сих пор.
Послышался скрип колес, конский топот. Кто-то отворил ворота.
Щусь отпрыгнул к двери, обнажая маузер. Всполошился и Ставский, прикрутил фитиль семилинейки.
— Жинка, должно быть…
— Смотри, Ставский, прикончу первого тебя! — Щусь указал маузером на двери:
— Вперед!
В сенях Щусь притаился.
Настя вошла в хату, так ничего и не заметив. Но, увидев закуску и бутылки на столе, она с подозрением кинула:
— С кем это?..
— Товарищ по службе был.
— В спиднице товарищ! — И заплакала, опускаясь на лавку.
— Не придумывай! Лошадь распрягу та в огороде привяжу…
— Я сама, Леня…
— Зачем же, ты устала.
И тепло ей стало от таких слов. И она, отбросив подозрения, стала убирать со стола.
В огороде Ставского дожидался Щусь. Скороговоркой выпалил, будто бы не был во хмелю:
— Криворожскую руду покупают поляки. Задержите поставки — вот вам цель! О выполнении задания узнаем в Париже по разрыву торговых отношений между Пилсудским и красной Москвой. А тогда, я не сомневаюсь, — Париж! Женщины, вино, деньги…
— Кто делать будет этот разрыв? — угрюмо спросил Ставский, стреноживая пегашку. Вспышка надежды, вызванная появлением посланца из Парижа, угасла, и на душе Ставского снова заклубилась тоска. «В прошлом году убили Войкова в Варшаве, а толку?» — думал он.
— Ты же сам передавал в Париж о том, что имеешь сеть резидентов и верных людей. Или то были слова?
Ставский не успел ответить. Во дворе раздался голос Насти:
— Леня, скоро?..
— Та треножу…
Молча пожали друг другу руки. Прошли несколько шагов вместе. Щусь шел с маузером наготове. На прощанье тихо сказал:
— Ну, бувай! Пароль прежний. Желаю удачи!..
— Ле-е-еня-а-а!
— Вот мразь! — Ставский выругался, направляясь в хату.
Илья Захарченко ничего не знал об этой встрече. Спали и сельсоветчики. Спали и чекисты. А Щусь, прицепившись на ходу за тормозную площадку, на товарном поезде покинул Сухаревку.
Илье Захарченко было не до того. Он решал свою трудную задачу: как быть с братом? Почтальон, конечно, не случайно завел разговор. Может, хотел предупредить: будьте, мол, осторожнее! Если почтарь знает про Карпа, то и другие соседи могли увидеть брата и донести в милицию.
Илья направился было к клуню, чтобы поговорить с Карпом. «А куда он денется? Затревожится и глупости не избежит. Опять путь в милицию!..» Илья вернулся на крыльцо. «А если самому рассказать чекистам?» От такой мысли бросило в жар: «Родного брата предать!» И в тот же миг другая думка: «А если донесут, все равно попадет туда же. Самому сообщить, снисхождение будет. Да и не съедят же его чекисты! Захарченки — не куркули и не помещики. А что воевали против красных, так разве же мало таких было? Не всех же под расстрел. Даже в Сибирь пошлют, не навечно же! А на то время, пока Карпо будет в тюрьме, Илья останется за хозяина: поскрипит, обеспечивая семью брата. Так и так этой участи не избежать!