С трудом сдерживая волнение, Федоров свернул с дороги, подошел к сторожам.
— Здравствуйте! Что сторожите?
— Здоровеньки булы! — почти одновременно ответили те.
Длинный добавил:
— Гутарим вот от скуки. А ты прямо яке неба звалился. В такую-то рань…
«Пропади вы пропадом, — подумал Федоров и невольно сунул руку за пояс. — Уже знают!» Но сторожа вернулись к своей беседе. Их беззаботность успокоила агента. Он вынул из кармана пачку папирос, предложил закурить. Теперь Федоров мог лучше разглядеть сторожей. Их было двое. С ружьями. Полный мужчина с гвардейскими усами звонко смеялся. Худой то и дело потирал руки.
— Тихая деревня ваша, — заметил Федоров. — Всегда так?
— У нас не опасно, — сказал полный. — Можно ходить в любое время. Бандиты давно перевелись. Чекисты нашли им место. А вы далече путь держите?
— Иду в Тирасполь. Гостил у родственников. Машины попутной не встретил, вот и приходится топать пешком.
— Живете-то где?
— Москвич я.
Федоров расспросил, как пройти на Тирасполь, попрощался. Его крупная фигура еще долго маячила на деревенской улице.
— Кирилл! — сказал полный худому. — А не позвонить ли нам в милицию? Подозрительный какой-то тип. Москвич, а пешком топает.
…Гасли звезды. Федоров размашисто шагал по проселочной дороге и вскоре догнал мужика, который вез картофель.
— Папаша. Не подвезете до Бендер? Ведь вы туда едете?
— Сидай! Довезу до совхоза.
— Вот спасибо!
Федоров легко вскочил на бричку.
— Давайте вожжи. Я — потомственный хлебороб. Знаю это дело.
Лошадь перешла на бег. Через полтора часа Федоров пересел на попутную полуторку. В кузове машины находились три женщины и парень. Вскоре показался утопающий в зелени, знакомый еще с войны город Бендеры.
С пареньком, что ехал в полуторке и назвался Георгием. Федоров завтракал в небольшой закусочной. Он рассказывал всякие небылицы о своих похождениях во время войны, доставал фотокарточки. Потом пригласил Георгия поехать с ним в Тирасполь, но тот отказался. Федоров дождался автобуса и уехал один.
Не доезжая до Тирасполя, он сошел с автобуса, купил в сельмаге зефировую сорочку, галстук, туалетные принадлежности, черный кожаный портфель и куртку. В город пробирался окольными путями. Оттуда с попутным грузовиком, уже в пятом часу вечера, доехал до станции Раздельная. Здесь, у пивного ларька, познакомился с пенсионером, бывшим стрелочником Юзефом Кирилловичем Кислицким, который пригласил Федорова к себе домой.
— Так ты, Сергей, едешь в Москву? — спросил подвыпивший Кислицкий.
— Туда! Но вначале заеду в Харьков. Побуду два-три дня и в Николаев. У меня там братишка живет. На судостроительном работает. Надо его навестить, давно не виделся…
— Не беспокойся. Билет достану куда надо: хоть в Харьков, хоть в Николаев. Все будет сделано… До отъезда можешь отдохнуть на диване, в горнице.
— Я многим обязан вам, Юзеф Кириллович. За услуги и постой могу заплатить.
— За какие это услуги-постой?! — удивился Кислицкий. — И не смей говорить об этом. Ты — рабочий и я не дворянин. Москвичам мы всегда рады.
Откровенность старика пришлась по душе Федорову и он подумал: «Нашел то, что нужно. Не буду слоняться по вокзалу».
Из Раздельной поезд ушел в два часа ночи. Федоров долго лежал на полке с открытыми глазами. А когда уснул, то увидел лагерь, вооруженных людей, собак. Его преследовали. А он бежал куда-то в степь, стреляя на ходу. Но попасть не мог. Потом был поезд. Он выпрыгнул из вагона и… проснулся. На нижней полке сидела молодая чернявая женщина.
— Проснулись? — спросила она. — Сон у вас был неспокойным. Кричали: «Не выйдет, убегу! Олег — собака!» Кого это вы так ругали?
— Чепуха какая-то снилась, — усмехнулся Федоров. — Олег — это мой хороший друг. Но повздорили недавно, вот он и явился во сне.
Женщина кокетливо улыбнулась.
Покачивался вагон. На стыках рельсов стучали колеса. Мимо бежали телеграфные столбы, проплывали перелески. Федоров, прильнув к окну, жадно смотрел на желтые поля, залитые солнцем, на машины, груженные зерном, на трактора, что вслед за комбайнами поднимали зябь.
Незнакомка, не отрываясь, читала книгу. Федорову надоело быть одному, и он подсел к ней.
— Зовут-то вас как, девушка?
— Галина Ивановна или просто Галя.
— А я — Сергей. Так и называйте меня Сергеем. Что же, Галя, вы сидите, а молодой человек должен скучать. Это жестоко с вашей стороны.
— Займитесь чем-нибудь полезным и вам не будет скучно.
Помолчали. Федоров сказал:
— Как можно сидеть за книгой, когда за окном яркое солнце, голубое небо. Красота!
— Я все это много раз уже видела. Мне неинтересно.
Весь день они провели вместе. Федоров решил поближе познакомиться с Галиной. Вечером пригласил ее в вагон-ресторан, угощал сладостями. После ужина допоздна стояли в тамбуре. Федоров несколько раз доставал карманные часы с цепочкой, открывал крышку, на внутренней стороне которой были выгравированы слова: «Сергею от Кости. Помни штурм Берлина. 1945 год». Заметив надпись, Галина воскликнула:
— О, да вы герой! Очень приятно, что познакомилась. Надеюсь услышать о ваших подвигах.
Федоров смутился. О чем мог он рассказать этой наивной женщине? О своем страшном падении? Но быстро взял себя в руки, стал рассказывать легенду. Воевал, как все. Был на фронте, брал Кременчуг, получил ранение в ногу. Много раз смотрел смерти в глаза, видел, как погибали за Родину товарищи… Прошел с боями Украину, участвовал в освобождении Молдавии. В Берлине тоже довелось побывать. Расписался на рейхстаге. Вот и все подвиги. После войны служил в Германии на военном аэродроме. В сорок девятом демобилизовался. Приехал в Москву, устроился на работу.
— Много повидали вы, Сергей, — заметила Галина Ивановна. — Ну, а теперь пора спать.
— До свидания.
Федоров лежал на полке. Спать не хотелось. Харьков почему-то пугал его. Остановится в гостинице? Рискованно! Частную квартиру не сразу найдешь. Где, где, а в Харькове чекисты перевернут все, а найдут кого надо. И ему пришла дерзкая мысль поехать с Галиной к ней домой, в Гуково. Женщина она доверчивая, красивая. Можно разыграть влюбленного.
Утром, когда подъезжали к Харькову, Федоров сказал, что у него в запасе имеется несколько дней и он может заехать в Гуково. Галина Ивановна запротестовала:
— И чего ради, Сергей, вы поедете в другую сторону от Москвы? Не делайте таких глупостей. Христом-богом прошу!
— Нравитесь вы мне, Галя. Не могу оставить одну в дороге. И если даже не разрешите, все равно поеду. Что же вы молчите?
— Думаю, этого делать не следует. Вы человек одинокий, а я семейная, имею ребенка. Взаимной любви у нас с вами быть не может. Да и в Гуково у меня все родственники шахтеры. Люди строгие, особенно тетя Оля. Она вас в два счета прогонит…
Федоров не отступил. В Гуково остановился на частной квартире. Почти три дня провел в обществе Галины Ивановны. Ходили в Дом культуры, смотрели кинокартины, танцевали. Уезжая, Федоров тепло попрощался с ней, обещал в следующем году во время отпуска приехать в гости…
…Новосибирск встретил Федорова разноголосьем, суетой. Сергей вышел из вагона на перрон, осмотрелся. Затем зашагал к продовольственному ларьку. Снова осмотрелся. Никого! Федоров смешался с потоком пассажиров, который пронес его по подземному переходу и выплеснул на привокзальную площадь, опоясанную многоэтажными домами. «Черт побери! Где же здесь остановиться? Пришлось обратиться за советом к мужчине, что сидел на скамейке, поджидая автобус.
— Поехали в Кривощеково, — сказал тот. — Это недалеко. Там с ночлегом легче…
— Ну что ж, поехали.
В течение двух дней, которые Федоров провел на квартире плотника Алексея Михайловича Дегтярева, ничего существенного не произошло. Убедившись, что за ним не следят, ездил из Кривощеково в город, ходил по магазинам. Купил свитер, чемодан, шелковую рубашку. Билет на поезд приобрел в городской железнодорожной кассе. Хорошо отдохнувший, уверенный в безопасности, Федоров ночью сел в плацкартный вагон и выехал в Алма-Ату.