Бедный мой брат и товарищ по психлечебнице Юра Воробьев, светло и печально любящий детей всей земли, а русских — особенно. Я обращаюсь, дорогой мой, к тебе со словами: ну, ладно, мы уже пожили, и голыми задницами масс нас не удивишь, а за детей страшно и мне тоже. Я знаю: доброта присуща твоей душе как таковая, знаю, что Господь лишил тебя способности злиться по пустякам, но только зачем ты хочешь исправить этот безумный мир? Зачем ты телепортировался на украинские выборы, только ли потому, что все твои предки — малоросы?
А тем временем в протоколе:
«Нами всеми сообща должна быть создана белая русская элита для внутреннего пользования, господа холопцы! И «дякую» свое шляхетское, полупанское не забудьте сказать мне за науку!» — добавил Юра служивым не для протокола.
Но служивые заметили ему, что гражданин другого государства должен быть более корректен, нежели свои.
«Кто? Это я-то гражданин другого государства? Эдак у вас, холопцы, получается, что таджик, родившийся в Жмеринке, хохол! Но тогда некто родившийся в гараже — автобус! Дожились, засiчны!.. Я, по-вашему, что, себя на улице нашел? Я совершенно спокойный человек, но меня нельзя трогать или мне указывать — взорвусь…»
Но, увы! Менты по-своему правы. Живем-то мы, господа аборигены, в согласии с теорией политкорректности, хотя и не совсем добровольно. Нам нельзя называть евреев — «жидами» и даже евреями, в силу того, хотя бы, обстоятельства, что они никакие не китайцы.
Вот написал я слово «жидами», а компьютерный редактор подчеркивает это слово: оно-де с ярко выраженной негативной, экспрессивной, иронической окраской. Это как так? А так, что убьют психи. Чернокожих и афроамериканцев нельзя называть «неграми» — тоже убьют. Нельзя употреблять слова «слепой», «глухой», «хромой» по отношению к людям с физическими недостатками, если это очевидно, а надо говорить: «он не такой, как мы». Убьют. Нельзя называть гомосексуалистов — «гомиками», «содомитами», «педерастами», «голубыми», если они забрались тебе на голову и жуют поля твоего нового «стетсона». Убьют. Американские феминистки настаивают на том, что слово «женщина» нужно употреблять не в неполноценной форме «woman», а говорить «female». Тоже убьют. Или такую же стерву, как сами, в жены подсунут. А дети будут все горше плакать!
Вот из этих самых соображений политкорректности и желания замирить человечество, искоренить из социума оскорбительные взаимоотношения, служивые вознамерились «добавить» задержанному так, чтобы не оставалось синяков. Они приготовили противогаз для «слоника» и колбаски с днепровским песком. Убьют…
Но как только человек по званию лейтенант, а по фамилии Западлячко сказал чисто по-русски:
— Едрена ты вошь! Кактус тебе в задницу! Это же тоталитарная пропаганда! А ты знаешь хоть, что Иисус Христос был украинцем и при том галичанином, а не назаретянином никаким!
Так сразу Юра Воробьев пояснил:
— Я с провинции, да, я не понял: какой, да, кактус, панове?
Затем Юра клинически просто произнес наработанные годами гипнотического практикума три буквы:
— Эм! Тэ! Эс!..
И жовто-бвакитные мусора тут же осолонели, словно клонированные жены Лота… Украинский суд, наверное, тоже короче, чем Гаагский…
«Ты прав, Юра, — говорил он себе сам. — Ты бесспорно прав. Я согласен, только не буянь, не злись, а помолись вот так:
«Защити же нас всех, Господи! Господи, не лишай этих людей разума и прости им страшный грех, что они совершают! А нам, русским простым людям, дай крепости до конца считать своей нашу землю, напоенную кровью русских воинов и молитвами святых Твоих, Владыко! Не сожжет наши стопы земля русская, аще не отступимся от нее, от деда до прадеда, от прадеда до самого предтечи и до всякого молитвенника, помози, Господи, услышь молитвы наша и всех заступников земли русской, отрази вражьи помыслы, на тя бо уповахом, на Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь».
Так помолись, чтоб никогда не плакали обиженные, обобранные в веках дети. Они, гады большевицкие, интернационалисты чекистские, троцкисты перманентные, как мошкара лезут во все щели, в глаза и рот. Потомственный большевик Боб Беспалый, ныне «почетный пенсионер» мирового фашизма, как оказавший ему, фашизму, нужную услугу, готовится к бессмертию: он потребляет плоть человеческих младенцев, как солдат сладкие булочки. Его не колышут детские слезы, он не дурак. Все сыты и пьяны в Рашке, главный пидор «руководит» нацболами, несостоявшийся профессор руководит коммуняками. Однако ты не хуже меня знаешь, что демократия, направленная на отсечение воли человечества от Бога и переподчинение человеческого сообщества Князю мира сего, через десяток лет закончится полным и повсеместным крахом.
А пока все идет по Марксу, господа большевички: глобализация, проникновение иностранного капитала, борьба национального капитала с транснациональным «общаком». Понятно дедушка объяснил? Ну, так и вот. Военное же вторжение нынче можно заменить более дешевым государственным переворотом, «an electoral revolution»[15] — «революцией через выборы». Эта борьба так или иначе, дурилки вы мои, заканчивается победой транснационального «общака».
И идем мы все дружно на фукуямовский конец со слезами восторга и умиления, с взаимными упреками, оскорблениями, сведением счетов, истериками, а в конечном счете — с криками отчаяния…
4Тогда осатаневший Юра несильно дал осоловевшему лейтенанту Западлячко в челюсть и сказал:
— Смир-р-р-на! Ты получил, да, потому, чтобы впредь не обижать своих, да, белых братьев-славян. Не успеешь мяукнуть, гнида, как, да, придется дрожащими руками листать учебник русского языка за пятый класс. Запомни: смерть отпустила тебя, да, в последний раз пописать!
— Ми ні в чому не повинні, це все було до нас!
И Юра понял, что годится на должность учителя русского языка даже в самой глухой папуасской деревне.
— Ну, получи же, да, еще! — и так же, не весьма сильно, он вкатил офицеру джэба, спросив: — Этого до нас тоже, да, не было? Что молчишь? Али невкусный газ туркестанский поперек горла встал? А в это время, да, голодные дети по земле плачут!
Потом настала очередь сержанта с выправкой капрала. Его Юра не бил, а спросил лишь:
— Ты почему, холопец, меня, дядю Юру, да, отловил? А не заняться ли тебе отловом и опрессовкой по контуру достоверно бегающих на воле, да, городских педрил? Вот схватил ты меня, а сам не знаешь, что я тот самый человек, кто махом отошлет тебя на берег американского Самоа! Хочешь в голозадый, да, город, например, Паго-Паго на острове Тутуила — светлое будущее всея неньки? Для ускорения могу дать, да, пинка. Добавить?
— Никак нет!
— Запомни, добавить можно лишь вот что: вас определят в могилевскую, да, Европу. В Одессе, например, ее филиал размещается между меридианом на Пересыпи, который лопнул намедни, и ушами от павшего под ударами судьбы ишака. Вы повзводно встанете у проходной и будете ждать, когда позовут почесать, а вы бы похрюкали, да, перед забоем. Вам, свiдомым, неведомо, что ресурсный кризис просматривается в недалеком будущем весьма конкретно. Что это значит, кажу? А то, кажу, что жрать европейцам придется, да, меньше, а работать — больше. Вот так, панове! Будущее-то славянства на востоке. Там динамика, там рост, там, да-а, большие проекты! Ясно, о чем нужно мечтать?
— Так точно: ясно! Мечта iсть и за нее варто боротися!
— Запомни, дитя, выросшее в остолопа: будущее той же Украины решается в местах, да, столь отдаленных от Украины, что ты, обмылок, даже и представить себе не можешь. Запомни и расскажи своим детям: пора кончать с капитализмой! Капитализма — утопия!.. А зараз ответь мне, русофоб: что ты знаешь из истории, да, Киевской Руси?
— Мозги у меня вправлены конкретно! — отвечал несчастный на нечистом русском. — На первое: все, что было до государства Украина, — совок! На второе: Россия — враг, угнетавший Украину триста лет! На третье — два компота!
— Вы еще не знаете или уже забыли, чем отличается простой русский мужик, такой, как я, от американского, да, морпеха. Что же мне с вами делать, убогие? Значит, вы, безумцы, отрицаете этногенез по духу, да, и по вере? Значит, вы мне научный атеизм впариваете? Жаль!
«Не герои правды й воли в комыши ховалысь, Та з татарином дружили, з турчином едналысь. Павлюкивци й Хмельныччаны — хижаки-пьяныци, Дерлы шкуру з Украины, як жиды з телыци!..»[16]