Выбрать главу

Агния Кузнецова

Мы из Коршуна

1

Однажды в Москве на страницах популярной газеты появилось письмо итальянского режиссера Рамоло Марчеллини. Он обращался к советским людям с просьбой: если кому-либо известно, сообщить о судьбе его сына Георгия Марчеллини, который во вторую мировую войну был мобилизован фашистским правительством в армию, на фронте перешел на сторону русских, был тяжело ранен и отправлен в госпиталь, в глубь Советской страны. Многие прочли письмо итальянца: одни с интересом, другие равнодушно. Больше всех были взволнованы письмом режиссера в рабочем поселке Коршун, что стоит на высоком берегу Оби, на севере Западной Сибири. Здесь, особенно в Коршунской школе, о письме говорили долго и десятки раз его перечитывали.

А вечером телеграф областного центра передал молнию:

Италия. Венеция. Режиссеру Рамоло Марчеллини. Ваш сын Георгий Марчеллини похоронен в рабочем поселке Коршун. Подробности сообщим письмом. Ученики Коршунской школы.

Несколько дней школьники сочиняли ответное письмо, вспоминали все, что было связано с могилой итальянца, вновь пытались разыскать тех, кто знал или слышал что-либо о погибшем, подбирали разрозненные заметки из школьных стенных газет. И события приобрели последовательность и стали проясняться.

К поселку Коршун нет железнодорожных путей. Летом идут по широкой, многоводной Оби мощные тупоносые буксирные пароходы, тяжело таща баржи с лесом. Легко и плавно, как белые лебеди, плывут пассажирские пароходы, названные дорогими именами: «Ленин», «Маркс», «Максим Горький», «Чехов»… Задрав кверху нос, будто присев назад, едва касаясь воды и оставляя за собой длинный хвост из пены и волн, скользят быстроходные «Ракеты». Оглашая реку зычными гудками, суда проплывают мимо Коршуна, иногда останавливаются у причала, раскачивая волнами дощатую пристань и будоража ряды разноцветных лодок, уткнувшихся носами в берег. Зимой поселок Коршун связывают с миром только лишь серебристые «илы».

А сейчас в Сибири весна. Все вокруг напоено солнечным блеском: и синее безоблачное небо, и тайга, тронутая яркой молодой зеленью, и величавая красавица Обь, и небольшая, торопливая и шумная речушка Коршун, по которой день и ночь плывет и плывет к заводу лес.

Коршун – обычный современный поселок, с широкими улицами и новыми домами. В центре деревянная двухэтажная школа, а к ней прилепился невысокий дом с большими квадратными окнами и широким крыльцом. Это интернат.

Весной, так же как и зимой, шумно и весело в поселке. Из дальних мест сюда на зиму съезжаются школьники. Для некоторых учеников родители сняли углы и комнаты у хозяек, а большинство приезжих живут в интернате.

Вот в интернате-то первыми и прочитали письмо Рамоло Марчеллини. И кто бы вы думали? Техничка Фекла Ивановна.

Под вечер она шумно вошла в комнату девочек с развернутой газетой в руках и пристально глядя на них поверх сдвинутых на кончик носа очков. Голова у нее была повязана красным выцветшим платком. Платок туго и низко облегал лоб до самых бровей, рыжеватых и пушистых, открывая маленькие, аккуратные уши. На Фекле Ивановне был синий халат-спецовка и на босу ногу глубокие резиновые галоши, которые при каждом шаге норовили ускользнуть вперед.

Две девочки за небольшим столом, накрытым белой скатертью, учили уроки. Чтобы не пачкать недавно вымытый пол, они сидели в одних чулках.

У стен стояли три кровати и шкаф. Несмотря на скромную меблировку, комната казалась нарядной. Парадный вид ей придавали чистые, накрахмаленные занавески на окне и белоснежные подушки, углом поставленные на середину кроватей.

– Девоньки! – торжественно сказала Фекла Ивановна. – А у нашего-то итальянца отец объявился.

– У какого итальянца, тетя Феклуша? – спросила Вера Каменева.

А Саша Иванова только вопросительно поглядела на техничку.

– Вот, глядите. – Фекла Ивановна положила на учебники газету, разгладила ее шершавыми ладонями и ткнула пальцем в то место, где было напечатано письмо Рамоло Марчеллини.

Девочки прочитали письмо и вскочили. Не успела старая женщина рта раскрыть, как они исчезли из комнаты. Теперь Фекла Ивановна пожалела, что пришла со своей новостью сюда, а не к директору.

– Свяжешься с этими стрижами – завсегда ни при чем останешься! – обиженно вздохнула она.

А девочки в это время мчались через школьный двор к директору Федору Алексеевичу.

Саша Иванова обращает на себя внимание с первого взгляда. Пожилые люди смотрят на нее с доброй и чуть грустной улыбкой: она олицетворение молодости, свежести, счастья, порыва – всего того, что приходит к человеку так ненадолго и уходит так невозвратно.