Подхожу, представляюсь. Вожатый неожиданно для меня собирает в кучу своих подопечных и говорит: «Вот ребята, я про него рассказывал — это их Охотничья команда отработала ампутацию, спасающую от укуса зомби».
Мне становится сильно неловко, так внимательно они на меня смотрят. А тут еще чертов однорукий начинает жать мне руку и говорить прочувственным голосом: «Спасибо, доктор!»
Нелепое ощущение, да и спрашивать в такой патетический момент пару копченых рыбин как—то неловко, поломаю я им патетический воспитательный момент, как Гаврила Державин, столп и Великий Поэт оконфузил встречавших его с трепетным почтением лицеистов вопросом: «А где тут, братец, отлить можно?»
Отвечаю на всякие вопросы, страстно желая свалить побыстрее, тем более, что сегодня мы щенка с собой не брали, ждет уже небось, прогуливать ее надо и дрессировать опять же. Впрочем, приходит в голову умная мысль.
— Мне интересно стало — пионеров посмотреть. А тут еще смотрю, что вы что—то готовите. Я так не умею, что считаю прорехой в образовании. Вот и хотел уточниться — учите ли кого со стороны, или нет.
— Учим. Тем более, что это несложно. Хиросима, угости Доктора сигами.
Белобрысая круглолицая девчонка фыркает презрительно носом, но распоряжение выполняет быстро, замотав трех обалденно пахнущих сигов в коричневую крафт—бумагу.
Черт, жжется. Приходится натягивать перчатку.
— А почему Хиросима?
— Серафима меня зовут — мрачно косясь на вожатого, бурчит девчонка.
— Ага. Понял. Спасибо Хирос… То есть извини, Серафима, оговорился — отвечаю я не очень удачно под хохот ее приятелей.
— Не за что — бурчит девчонка, сердито глядя на вожатого.
— Мне не удобно забирать харчи у ребят просто так.
— А мы просто так и не даем — отвечает вожатый.
— То есть как?
— Сможете найти время пообщаться с ребятами?
— О чем?
— Расскажите как вы морфа в плен взяли! — выдает Хирос… то есть Серафима конечно.
— И как Завод чистили! И про госпиталь! — подхватывают ее приятели.
— Договорились? — спрашивает вожатый.
— Ребята у нас в команде есть люди и позаслуженнее…
— А вы все и приходите. А мы вас еще рыбой угостим — нам рыбаки привозят. Ладожская, чистая. На ваших хватит!
— Ну, я поговорю с нашими. Ладно, что—нибудь придумаем.
— Обещаете?
— Обещаю!
Чертовы анестезы, сосватали мне рыбку. Вот мне подвигами своими похваляться — самое то. И рассказывать—то неудобно ни разу. Ишь, чего набуровили — морфа в плен взял. Ага. Восемь раз не напрягаясь. И главное — смотрят как… И поди их разочаровывай. Вот вляпался так вляпался.
Глава 8. Сюрвайверы. Новгородчина.
Нога все—таки побаливала после спуска и подъема по лесенке. Виктор захлопнул люк бункера и с некоторой напрягой встал. В целом бункер порадовал. Пахло немного затхлостью, самую малость сыростью, но все это не шло с предыдущими неудачными опытами, даже лежавшие на столике спички не отсырели. Было сухо и вполне можно было бы и переночевать тут, если что. Но как—то так уж получалось, что не хотелось оставаться сейчас в этом бункере, вырытом в расчете на ядерную катастрофу, но вполне пригодившемся и на случай неожиданной и совершенно невероятной гибели человечества под воздействием какой—то неясной жути, превратившей мир в скопище нежити. Забрав сумку с инструментами, Виктор подошел к ждавшей его у стоящего неподалеку УАЗа супруге, как он несколько выспренно и иронично именовал свою подругу Ирку. Она, задумавшись, разглядывала какие—то бумажки, вроде как карманный календарик и списки запасенного имущества в схронах.
— Что скажешь?
— Третий вскрывать надо, там все нужное — отозвалась Ирка, встряхнувшись.
— Ладно, нам—то по барабану, какой вскрыть — не обращая внимания на странную задумчивость сожительницы сказал Виктор и стал аккуратно снимать дерн с травой, маскирующий схрон. На свою супружницу он не смотрел, тем более, что знал за ней привычку копаться в бумажках. Теперь это обострилось — пришлось в отбитой деревушке заниматься огородными делами, а из всего тамошнего населения в этом петрили три бабки, причем у каждой было свое мнение, не совпадавшее с соседским. Ирка тоже в этом деле понимала кое—что, только здесь было на пару—тройку сотен километров южнее тех мест, где жила раньше Ирка и все сроки огородных работ сдвигались изрядно. Вот поэтому Ирка и возилась с календариком, как полагал Виктор.