Раньше наша команда базировалась на Петропавловской крепости, в которую нам повезло попасть в самом начале Катастрофы. Нельзя сказать, что анклав получился мощным, но что называется – стены помогали. Тем более что стены худо-бедно были крепостными. В итоге – удержались, не без помощи Кронштадта, конечно, но удержались. Когда первый ужас прошел, начались мелкие игрища – Кронштадт стал подгребать под себя все полезное. Петропавловка – как стоящая на Неве и хорошо укрепленная – тоже в полезное попала. Нет, особого давления не было, моряки все же считаются интеллектуально развитой публикой, за горло руководство Крепости было взято мягко и даже где-то с почтением и возможностью сохранить лицо. Просто-напросто в самом начале апреля погода отмочила привычную для Питера фортель – несколько дней было реально жарко, а потом грохнули заморозки.
Пока неясно, с чего это вышло, но нас подняли посреди ночи по тревоге. Собственно посыльный опоздал – мы уже одевались, разбуженные трескотней пальбы и гулким, вразнобой четырехорудийным пушечным залпом, от которого зазвенели стекла. Когда мы выкатились из ставшего нашей казармой нумизматического салона и добежали до положенного нам по плану обороны места на Зотовом бастионе – впервые ужаснулись. Не было такого раньше. Черная толпа зомби смяла оборону обоих мостов и теперь густо перла по мостам, растекаясь по всему Заячьему острову. Кто-то из них падал на лед, потому и по льду протоки эти нежити тоже шли. Пальба шла интенсивная, но какая-то растерянная что ли, больно уж это все было неожиданно – словно кто-то организовал зомбаков на такой штурм.
Нас перебросили на Алексеевский равелин сразу же, как оказалось, что одиннадцать метров в высоту зомбаки преодолеть не могут и потому собственно Крепости ничего не угрожает. А вот шесть метров – на равелине – вполне доступны для толпы зомбаков. И преодолевают они их весьма просто…
– Стрелять прицельно! Патронов у нас не вагоны! – орал Ильяс. Другие командиры вопили нечто подобное. Но нервы у всех были ни к черту, и пальба шла истерическая. Не у всех, конечно, но многие ребята и мужики из наспех сколоченной и собранной из сбежавшейся в Крепость публики комендантской команды и гарнизона Крепости действительно лупили почем зря.
Хорошая была ночка, с заревом от ракет, с черными толпами бредущих нескончаемо мертвяков, с пальбой, с громом старых единорогов и лихорадочным сшибанием лезущих на стенку зомбаков.
Навал мы отбили, потом днем зомби почему-то перестали ломить и в спокойной уже обстановке удалось перещелкать тех, кто болтался по острову, восстановить укрепления на мостах и ужаснуться тому, сколько патронов извели. Артиллеристы, лупившие по толпе каменным дробом из древних единорогов времен 1812 года, тоже пожгли весь дымный порох, накопленный с таким трудом. Единственно, кто порадовался – так это команда бесшабашных поклонников холодного оружия – к утру прибыли группы поддержки из Кронштадта и из омоновского гнезда. Вот они носились по острову и отрабатывали на остатках нежити свои живодерские приемы. Со стен Крепости это чем-то напоминало старую гравюру «Варфоломеевская ночь».
А мы пересчитали потраченные боеприпасы – и приуныли.
Получалось, что еще один такой навал – и мы пополним ряды этих самых алебардистов, если только алебард в Артиллерийском музее хватит.
Так и получилось, что в обмен на боеприпасы и оружие посовременнее – а вооружена была Крепость всяким старьем еще из трофеев Великой Отечественной, нам выдали всякие древние карамультуки, да с ограниченным количеством патронов, Крепость незаметно потеряла самостоятельность.
– Продали первородство за миску патронов – метко заметил мой знакомец, матерый сапер по кличке Крокодил, живущий теперь в соседнем доме. И я вынужден был с ним согласиться.
В итоге в Крепость пошло оружие посовременнее, чем карабины Лебеля, пулеметы Гочкис и прочая антикварная архаика, туда пошли люди Кронштадта, а вот из Крепости тех, кто побоеспособнее – нас например – перетянули в Кронштадт. Гарнизон Крепости увеличился мало не втрое, так что следующего навала можно было не бояться, но комендант Крепости полковник Овчинников таким образом стал подчиняться приказам капитана первого ранга Змиева, главы Кронштадта.