— Сомневаюсь, что мне удалось бы потом это описать — самокритично оцениваю я свои шансы при встрече даже с прыгуном. Я по летящим объектам стреляю неважно.
— Вот о том и речь.
— Ребята. Пора, готово уже — всовывается в дверь медсестра.
— Ну, пошли страждущее население спасать — иронично говорит усачу его молчавший до того коллега.
Так, кило апельсинов у меня есть.
Пионерскую группу нахожу практически сразу — достаточно пройти в ворота на стадион — он как раз рядом с больницей. Детишки уже такие — большие, лет по 14 — 15.
Человек двадцать, один взрослый, который практически не выделяется из этой толпы ни габаритами — некоторые подростки еще и повыше будут, ни одеждой — они тут все в одинаковом камуфляже. Разве что он единственный вооружен, да еще у него нет левой руки.
По возрасту он тоже не намного старше своих подопечных, лет двадцать пять, двадцать восемь — есть морщинки на лбу и в уголках глаз.
Заняты детишки приготовлением пищи — стоит пара десятков жестяных сборных ящичков, из них валит дымок, и когда ветерком дымок доносит до моего носа, понимаю, что это они коптят рыбу. Запах вкусный.
Подхожу, представляюсь. Вожатый неожиданно для меня собирает в кучу своих подопечных и говорит: 'Вот ребята, я про него рассказывал — это их Охотничья команда отработала ампутацию, спасающую от укуса зомби'.
Мне становится сильно неловко, так внимательно они на меня смотрят. А тут еще чертов однорукий начинает жать мне руку и говорить прочувственным голосом: 'Спасибо, доктор!'
Нелепое ощущение, да и спрашивать в такой патетический момент пару копченых рыбин как-то неловко, поломаю я им патетический воспитательный момент, как Гаврила Державин, столп и Великий Поэт оконфузил встречавших его с трепетным почтением лицеистов вопросом: 'А где тут, братец, отлить можно?'
Отвечаю на всякие вопросы, страстно желая свалить побыстрее, тем более, что сегодня мы щенка с собой не брали, ждет уже небось, прогуливать ее надо и дрессировать опять же. Впрочем, приходит в голову умная мысль.
— Мне интересно стало — пионеров посмотреть. А тут еще смотрю, что вы что-то готовите. Я так не умею, что считаю прорехой в образовании. Вот и хотел уточниться — учите ли кого со стороны, или нет.
— Учим. Тем более, что это несложно. Хиросима, угости Доктора сигами.
Белобрысая круглолицая девчонка фыркает презрительно носом, но распоряжение выполняет быстро, замотав трех обалденно пахнущих сигов в коричневую крафт-бумагу.
Черт, жжется. Приходится натягивать перчатку.
— А почему Хиросима?
— Серафима меня зовут — мрачно косясь на вожатого, бурчит девчонка.
— Ага. Понял. Спасибо Хирос… То есть извини, Серафима, оговорился — отвечаю я не очень удачно под хохот ее приятелей.
— Не за что — бурчит девчонка, сердито глядя на вожатого.
— Мне не удобно забирать харчи у ребят просто так.
— А мы просто так и не даем — отвечает вожатый.
— То есть как?
— Сможете найти время пообщаться с ребятами?
— О чем?
— Расскажите как вы морфа в плен взяли! — выдает Хирос… то есть Серафима конечно.
— И как Завод чистили! И про госпиталь! — подхватывают ее приятели.
— Договорились? — спрашивает вожатый.
— Ребята у нас в команде есть люди и позаслуженнее…
— А вы все и приходите. А мы вас еще рыбой угостим — нам рыбаки привозят. Ладожская, чистая. На ваших хватит!
— Ну, я поговорю с нашими. Ладно, что-нибудь придумаем.
— Обещаете?
— Обещаю!
Чертовы анестезы, сосватали мне рыбку. Вот мне подвигами своими похваляться — самое то. И рассказывать-то неудобно ни разу. Ишь, чего набуровили — морфа в плен взял. Ага. Восемь раз не напрягаясь. И главное — смотрят как… И поди их разочаровывай. Вот вляпался так вляпался.
* * *
Нога все-таки побаливала после спуска и подъема по лесенке. Виктор захлопнул люк бункера и с некоторой напрягой встал. В целом бункер порадовал. Пахло немного затхлостью, самую малость сыростью, но все это не шло с предыдущими неудачными опытами, даже лежавшие на столике спички не отсырели. Было сухо и вполне можно было бы и переночевать тут, если что. Но как-то так уж получалось, что не хотелось оставаться сейчас в этом бункере, вырытом в расчете на ядерную катастрофу, но вполне пригодившемся и на случай неожиданной и совершенно невероятной гибели человечества под воздействием какой-то неясной жути, превратившей мир в скопище нежити. Забрав сумку с инструментами, Виктор подошел к ждавшей его у стоящего неподалеку УАЗа супруге, как он несколько выспренно и иронично именовал свою подругу Ирку. Она, задумавшись, разглядывала какие-то бумажки, вроде как карманный календарик и списки запасенного имущества в схронах.