В замешательстве Константин стоял и молчал. Только впившиеся в барьер трибуны пальцы с побелевшими от напряжения суставами выдавали волнение.
— Может быть, вам необходимо дополнительное время для повторного исследования? — участливо поинтересовалась женщина-судья.
Константин согласно кивнул, успев сообразить, что это единственно правильный выход. Надо перепроверить выводы.
История с вызовом в суд случилась три дня назад. Завтра в десять ноль-ноль слушание дела будет продолжено. И завтра надо оглашать окончательный вывод… Не до конца отброшен крохотный вертлявый процент появления чужого дяди на общедоступной пожарной лестнице.
«Почему у меня появились страх, неуверенность? — размышлял Константин. — Неужели я откажусь от своих слов? Конечно, расписываться под заключением экспертизы в спокойной тишине лаборатории легко. Один на один. Только ты и вещественные доказательства…
В большом зале заседаний суда, стоя на трибуне, когда твою спину сверлят десятки, а то и сотни глаз, когда многие только и мечтают, чтобы ты совершил ошибку, проявил неуверенность…
Какой ценой достается истина… Кто об этом знает? Кому это интересно?
Чтобы пришла уверенность в собственной правоте, придется снова садиться за учебники, возвращаться к началу исследования и искать доводы в пользу того, что и так абсолютно ясно. Неплохо бы вычертить в точном масштабе эти два дома. Учесть не только планировку квартир, но и расположение крыши ресторана. Размеры в протоколе есть…»
— Константин Никитич, — долетел до Снегирева голос. Из-за угла двухэтажного особняка на восемь квартир появился стажер Леонид Губин. — Расстояние до калитки замерять?
Губину чуть больше двадцати. Годится Снегиреву если не в сыновья, то в младшие братья. Несмотря на существенную разницу в возрасте, они коллеги по работе. Только Снегирев четырнадцатый год работает экспертом, а Леонид третий день.
Губин еще в школе милиции слышал про высокое качество работы московских экспертов. На Доске почета научно-технического отдела Леонид сразу же приметил фотографию Снегирева и почему-то решил, что попадет именно к нему… Так, к его радости, и случилось! Конечно же, Леонид отдает себе отчет, что изученная им в школе милиции теория и предстоящая практическая работа — совсем не одно и то же. Но, честное слово, он не подкачает! Самое главное — работа ему нравится и форма лейтенанта милиции к лицу.
Снегирев, занимавшийся в этот момент не только размышлениями о тяжелой доле эксперта, но и поисками вещественных доказательств, с наслаждением выпрямился, размял ноги. Согнутый в три погибели, он осматривал ветку смородины на кусте, растущем в палисаднике перед двухэтажным домом. Дом стоял на московской земле затерянным островком. Так он выглядел потому, что весь утопал в зелени и цветах, прятался за забором, современные, в стиле «конструктивизма», дома сами окружали поселок со всех четырех сторон.
Удивительным для Константина было то, что в Москве еще смогли сохраниться такие заповедные уголки. Сирень, жасмин, смородина. Из-за некрашеного дощатого забора виднелась золоченая луковица Всехсвятской церкви.
— Если не устал, Леня, то замерь вот это расстояние — оно может нам пригодиться. И еще… Зафиксируй, сколько метров между окном, тремя кустами смородины и кустом сирени. Это очень важно.
…Первый и второй кусты смородины под окнами впервые были осмотрены несколько дней назад. Тогда в них обнаружили сто шестьдесят четыре осколка стекла. Некоторые были размером с ученическую тетрадку, но таких больших мало. В основном попадались мелкие, размером с двух-трехкопеечную монету. Упакованные и доставленные в тот же день в лабораторию, они должны были рассказать правду. Предстояло решить один-единственный вопрос — с какой стороны разбито стекло?
В квартире на первом этаже живут двое. Женщине — около тридцати пяти лет, мужчине — немногим больше сорока. После развода, случившегося года четыре назад, квартира превратилась в коммунальную. Женщина заняла южную комнату большей площади, мужчине досталась комната окнами на восток. Бывший муж работал плотником на стройке, разведенная супруга — в быткомбинате парикмахером…
Несколько дней тому назад женщина заявила о краже у нее ювелирных изделий. По ее словам, «это дело бывшего мужа-пьяницы». Тот, в свою очередь, клялся и божился, что к «ентому безобразию» не имеет никакого отношения.
Подозрения падали на мужчину. Дверь в квартиру повреждений не имеет, а дверь «южной» комнаты — со следами взлома — сколы краски, вмятины, отщепы, сбита ручка… Самое интересное, что замок был цел, а дверь так и не открыта. Под дверью валялась стамеска, принадлежащая хозяину-плотнику. Следов пальцев на стамеске обнаружено не было…