— Сейчас, — послышалось из-за двери, — я после душа. Оденусь только.
Ожидание не входило в их планы. Это была незапланированная неожиданность. «Как там Дима»?… Только бы он его не заметил…»
Щелкнул замок, стукнул засов, и дверь приоткрылась на длину цепочки. На пороге стоял закутанный в огромный махровый халат мужчина лет сорока пяти. Его волнистые, влажные волосы были тщательно расчесаны. Длинные кисти пояса от халата свисали до пола.
— Давайте сюда телеграмму, — потребовал он. — Чего еще там?
«Неужели не он?.. Вляпались! — растерялся Константин. — Может быть, родственник, а фамилию не расслышал? Вот душ принимал, что же тут такого. Ладно. Играть так играть! До конца!»
— Извините, но тут расписаться надо. В получении… — Дверь широко открылась. Эксперт взглядом впился в пол. Из-под халата, доходившего до самого пола, высовывались носки светло-коричневых полуботинок.
«Румынские «Томис», размер сорок три — сорок четыре, мокрые, с грязью… Милые мои ботиночки, да вы уже в пяти или в шести квартирах наследили за последний месяц. Спасибо березовому листочку с пришлепочкой грязи — много рассказал. А хозяин по квартире в таких, между прочим, ходить не будет… Он!» — решил Константин и, сунув мужчине листок бумаги, схватил его за запястье правой руки. И тут же за спиной мужчины в полной тишине раздались торопливые шаги преодолевшего все преграды Дмитрия Ивановича.
Резкий толчок в грудь отшвырнул Снегирева к стене, рассеяв последние сомнения. Очки, описав незамысловатую траекторию, отлетели в угол. Костя вскочил на ноги. Рядом шла борьба. Его толкали, били, об него спотыкались. Честно говоря, за все эти годы в задержании он участвовал всего второй раз. Это была не его сфера деятельности. Глядя на окружающее, потерявшее четкие границы, он неожиданно увидел перед самым носом подошву ненавистного ботинка. Схватив «Томис» сразу обеими руками, рывком дернул на себя, надежно прижав к полу.
Резкий удар по губам привел его в шок, он едва не выпустил ногу преступника. Сине-красные круги замелькали перед глазами. Было чертовски больно, язык ощутил терпкий вкус крови…
Рядом раздавалось трудное, напряженное дыхание следователя… Ему, видимо, тоже доставалось. Дмитрий Иванович провел болевой прием. Зажатый со всех сторон, «халат» взвыл и как-то сразу обмяк.
Поднявшись на ноги, Константин нашарил в углу совершенно, к его изумлению, не пострадавшие очки. Мир снова обрел реальные очертания.
Нестерпимо болела верхняя губа. Он дотронулся до нее — сочилась кровь. Зубы, кажется, целы…
— Ребята, пуговицы у него все? — процедил Константин — он не оставлял надежды «приписать» задержанному и кражу со Спартакиадной.
— Все! — проверил Дмитрий Иванович. — Здорово это он тебя. Нокдаун…
На полу, возле лифта, куда постепенно переместилась драка, широко раскинув ноги, сидел на кафельной плитке преступник, одетый в халат поверх пальто. Не понимая, как же это все произошло, он мотал головой. Осмелевший парнишка суетился, живописно дополняя группу людей у лифта. Из сетки, мотавшейся влево и вправо, лилось недопитое молоко.
— Разукрасил он тебя, — сказал следователь, — голова не болит?
— Ничего, — ежась от боли и пытаясь выжать некое подобие улыбки, ответил Константин.
— Крепко он тебя, левшой оказался!
Неизвестный медленно, поддерживаемый с двух сторон, встал сначала на колени, а потом и на ноги. На его запястьях тускло отсвечивали наручники. Сквозь негодующие хриплые звуки, вырывающиеся из горла, проскакивали отдельные слова… Впрочем, это не были слова раскаяния.
— Хорошо хоть невооруженным оказался, — промолвил Дмитрий Иванович.
Задержанный прищурился, ухмыльнулся:
— Не специализируюсь, граждане, на мокрое не хожу, не мой профиль. Не шейте. Вывеску вон очкастому попортил, извиняйте. Лезть не надо было, почтальон хренов…
— Ладно, ты, — вмешался Дмитрий Иванович, — притихни на полчасика, а то про оказанное сопротивление вспомню.
— А вы, гражданин начальник, мне сопротивление милиции не намазывайте, удостоверение загодя не предъявляли…
— Грамотный ты шибко, как я посмотрю, — сказал следователь, отряхиваясь, — а сто сорок четвертую статью знаешь? Кража личного имущества называется.
— Доказать еще надо. На сто сорок четвертую не наберешь. В квартире был, не спорю, а брать ничего не брал. Нет у меня!
— А ведь и правда нет, — осмотрел карманы задержанного Дмитрий Иванович. — Куда дел?