- Ну?
- Баранки гну! Мы ведь через нее снимать собирались. Вот заделает ее - и как снимать будем?
- Может, не заделает? У нас ведь быстро ничего не чинят.
- Этот починит! Вон какой бугай! Вчера с мастерской ковырялся, а сегодня уже здесь. - Алена внимательно следила за работой незнакомца. - Доски как перышки в руках вертит!
- Да уж, амбал!… - Игнат приблизил к окну лицо. - И шрам через всю грудь. Как пулеметная лента у матроса… Ха! Да я его знаю!
- Откуда?
- Так это ж на него нас Гусак натравил. Сказал, воспитать надо новичка, ну, мы и попробовали.
- И что?
- Ничего. Сильвер прискакал, разогнал всех… Хотя я так прикидываю, этот типус и без Сильвера устоял бы. Во всяком случае, лягался он здорово! - Игнат невольно потер ноющую голень. - Нога до сих пор болит… И как достал, непонятно! Я ведь ближе двух метров к нему не приближался…
- Он красивый, - с непонятной интонацией протянула Алена.
- Чего?… Красивый? - Игнат недоуменно поглядел на собеседницу, вновь перевел взор на работягу. - Да вроде ничего особенного. Обычный мужлан. Даже татуировок путевых нет.
- Дурачок ты! Причем тут татуировки?
- А что тогда причем? Длина члена?
- Вот и снова выходит, что ты дурачок! Дело, Натушка, не в члене и не в татуировках.
- А в чем?
Прежде чем ответить, Алена затянулась косяком, на пару секунд задумалась.
- Я так думаю, что в энергии дело.
- Какой еще энергии?
- А такой, - я вот гляжу на него сейчас и вижу, что в нем это есть. Живой он, понимаешь? Мы с тобой - картонки фальшивые, а он - живой. Захочет - и бабу любую забодает, и мужиков толпу отдубасит…
- Ну, ты выдала!
- А что? Я не удивлюсь, если его назначат телохранителем Любаши.
- В смысле, значит, хахалем?
- Ну да, хранителем ее дражайшего тела.
- А как же Коста?
- Что Коста? Коста при Папе отирается. И потом Косту она уже до печенок проела. Она ж такая, ей свежатинки хочется.
- Свежатинки? - Игнат гоготнул.
- А как ты думал! Она по этим делам - та еще соска. Сам, небось, знаешь.
- Чего это я знаю!
- Знаешь, знаешь, глазками-то не убегай!
- Вот, дура-то! - чувствуя, что краснеет, Игнат торопливо отвернулся.
- Еще скажи, что не было у тебя ничего с ней!
- Ясное дело, не было!
- Хрен, я тебе поверю. - Алена переложила окурок из правой руки в левую, подцепив ногтем на полу случайную щепку, попыталась оторвать. - Уж с этой зубастой лялькой вы все успели покувыркаться.
- Причем тут мы-то? Она сама к себе пацанов таскает.
- Еще бы - с такими зубками и не затащить! Вы против нее - все равно что телята против волчицы. - Алена хмыкнула. - Ты часом не интересовался, как у нее зубки во рту помещаются?
- А ты сама рискни! Я посмотрю, как тебя эта лярва разукрасит. После такой заявы станешь еще симпатичнее, чем я.
- Симпатичнее быть трудно. - Алена с любопытством пригляделась к Игнату. - И губки припухшие, и фонарь, и гультя над ухом… Небось, втроем тебе мутузили?
- Впятером, - горделиво отозвался Игнат. - Только ты не думай, я тоже кое-кого успел отоварить. Даже Гусаку по шарабану разок врезал. Даже пальцы зашиб.
- Ишь ты! Чего ж он тогда пожалел тебя?
- Откуда мне знать? Гусак - он ведь такой. Хрен поймешь, что у него на уме. Сегодня одно, а завтра - другое.
- Это точно, он - жучила из темных. - Алена наконец-то оторвала от половицы щепку, примериваясь, сжала ее в кулаке точно кинжал. - Ему бы в тюрьме сидеть, а он в детском лагере малышню гоняет.
- Не беспокойся, посадят когда-нибудь.
- Слушай, а ты чего на него кинулся? Я слышала, из-за Таньки все получилось?
- Какой еще Таньки?
- Ты не прикидывайся! Я о той девке - из новеньких. Рассказывают, будто они там голые с подругой загорали. Правда, что ли?
- А что такого? Все загорают.
- Но не все на таких голышек западают.
- Ну, а я запал, тебе-то что?
- Да ничего, просто интересно, - Алена обхватила рукой колено, качнулась телом. - Даже не думала, что из-за какой-то соски ты на Гусака буром попрешь.
- Она - не соска!
- Верно, она - лесбиянка. Ей мужики, если хочешь знать, вообще не нужны.
- Врешь ты все! - лицо Игната перекосилось. - Что вы вообще о ней знаете!
- Стало быть, знаем. Ее ж сюда затем и пригласили, чтобы с подружкой перед камерой обжималась. У них номер такой, прикидываешь? И Гусаку твоему Папа втык за нее сделал. Телки-то по его приказу загорали. Чтоб молоком, значит, не отсвечивали.
- Ну, и что?
- Да ничего. Просто хочу понять, что ты в ней нашел.
- Слушай, может заткнешься!
- Ух, ты, ох, ты! Аж пятнами весь поплыл. Точь-в-точь - как мухомор! Правильно тебя пацаны Натовцем прозвали. - Алена покачала головой. - Натовец и есть! Чуть что твое тронули - и зверем начинаешь смотреть.
- Чего это зверем-то?
- А скажешь - нет? И ругаться готов, и драться.
- Ну, и что? Причем тут НАТО? За свое в этом мире все дерутся.
- Все, да не ты. Такой раньше смирный был, без пяти минут комнатный мальчик - и вдруг на Гусака поднялся! - Алена фыркнула. - И потом Танька эта - еще не твоя.
- Значит, будет моей.
- Вот будет, тогда и толкуй. Сам знаешь, за базар у нас строго спрашивают. А лучше, если нормальную бабу найдешь. Тогда и трепа никакого не будет. И пацаны поймут, и та же Любаша.
- Нормальную - это какую же?
- Да вот хоть меня! Чем я хуже твоей Таньки?
- Чего?!… - изумление на лице Игната было столь неподдельным, что Алена с ухмылкой махнула рукой.
- Ладно, проехали…
- Нет, погоди! Ты что, серьезно хочешь пустить цинк по лагерю о нашей связи?
- Может, и хочу! - с вызовом отозвалась девушка. - Или боишься?
- Чего боюсь-то… - Игнат смущенно повел плечами. - Не в этом же дело.
- А в чем? - жестко спросила Алена.
- Ну… Типа, сама должна понимать… Во-первых, у меня с Танькой, может, что получится, а во-вторых, мы же с тобой акцию готовим.
- Значит, акцию со мной, а шуры-муры с Танькой?
- Во дает!… - Игнат даже ногой притопнул. - Да ты вспомни, как я полгода назад сам тебе предлагал! Предлагал ведь?
- Ну…
- А теперь вспомни, куда ты меня послала?
- Я и сейчас тебя туда пошлю!
- Тогда что за дела? Чего ты меня напрягаешь всякой глупостью?
- А скучно!… - Алена с силой швырнула щепку в окно. Игнат проследил за ее полетом, вновь уткнулся взглядом в сидящего на крыше рабочего. Крепкогрудый мужик продолжал лихо перебрасывать из руки в руку двухдюймовые доски, с размеренностью прилаживал их на свои законные места, быстрыми ударами прибивал. Тяжелый молоток в его ладони казался игрушечным, а десятисантиметровые гвозди он вгонял в дерево чуть ли не с одного удара. Игнат поймал себя на мысли, что завидует работяге. Будь у него такая же сила, не случилось бы вчерашнего позорного избиения. Хотя… Не таким уж и позорным оно вышло. А сегодняшней схваткой можно было и вовсе гордиться. Во всяком случае, слух по лагерю обязательно прокатится, и та же Танька, конечно, об этом узнает. Плохо, что Дуст затаит злобу, но если держать ушки на макушки, то все в принципе может обойтись.
Мотнув головой, Игнат снова взглянул на Алену.
- Слушай, а может, ракетой в них запузырить?… Я на полном серьезе! Сожжем резиденцию вместе со студией - и все дела!
- Какой ракетой, о чем ты?
- Да хоть даже самодельной. Вон, в Китае каждый год конкурс ракет устраивают. Набивают бамбуковые стволы порохом, приделывают хвосты из фанеры - и готово. Самые крутые конструкции, прикинь, на пять километров взлетают! И размеры у них не маленькие - от полутора до четырех метров!
- У тебя что, бамбук с порохом есть? Из чего ты ее сделаешь, придурок!
- Можно и не делать. Помнишь, небось, как в прошлом году салют здесь устраивали? Ракеты у Папы брали. И еще остались, гадом буду! Если взять парочку, можно и попробовать.
- Да чушь это все! Порох, ракеты… - Алена притушила окурок, неловко поднялась. - Пошли, что ли, на воздух, все равно ничего толкового не выдумаем. А насчет травки ты не прав. Дохлая травка. Ни на грамм не возбудила.