- Да?… А мне понравилось.
- Это потому что ты маленький еще. Даже в Таньку свою влюбился по-детски.
- Ты чего несешь?
- Я не несу, а говорю. Ребенок ты еще.
- Сама-то!
- Что сама? - Алена бросила в сторону окна задумчивый взгляд. - Я, Натушка, уже с полсотни мужиков перепробовала, а для бабы это, ой, как много. Так много, что тебе дурачку даже представить сложно…
- Почему сложно-то?
- Да потому, что ты пусть маленький, но мужик. - Алена порывисто вздохнула. - Но посидели мы все же не зря.
- В смысле?
- Да идейка одна появилась…
- Что за идейка?
Алена загадочно покачала головой.
- Расскажу, но не сейчас…
Впрочем, что-либо рассказать она бы все равно не успела. Дверь в подсобку с треском распахнулась, внутрь влетело несколько парней. Крепкий удар ослепил Игната, и лишь секундой позже он сообразил, что лежит на полу, и верхом на спине его сидит мускулистый Шварц. Игнат попытался было вырваться, но держали его крепко.
- Спокуха, Натовец! - рыкнул Яхен. - Будешь рыпаться, таких наваляем, кровью харкать будешь.
- И харкать, и писать. - Добавил Шварц, подкрепив свои слова злым ударом по почкам. Бил он не сильно, но точно - настолько точно, что Игнат поперхнулся от боли.
- Вы чего, в натуре! С ума спрыгнули!
К самому лицу Игната склонил свою физиономию Яхен.
- Да ты не волнуйся. Всего-то и придется потерпеть - с десяток минут. Мы с пацанами быстро управимся.
- Вы чего задумали, суки! - Игнат заегозил на полу с новой силой. - Что я вам такого сделал?
- Ты, падла, Яхена обидел. - С блатным припевом произнес Дуст. - И Гусака прилюдно оскорбил. Жестко оскорбил, вкуриваешь?
- Да он же сам мне потом заступу дал!
- Как дал, так и обратно взял. И тебе, братан, придется расплачиваться. Гусак говорил: ты Любаше должен. Пять косарей бакинских.
- Три же было!
- Проценты, урюк, капают. Или арифметику в школе плохо учил?… Давай, Укроп!
Вкрадчивым шагом перед Игнатом вышел Укропчик, демонстративно расстегнул ремень.
- Мы отдадим! С процентами! - истошно выкрикнул Игнат. - Скажите Гусаку - мы вдвое заплатим! Пусть поручится за нас.
- Ага, еще на правило с вами отправляться, разбор устраивать! - Дуст, оставшийся возле двери, издевательски хохотнул. - Да Любаша с прибором положила на ваше слово! Ей бабки нужны. Реальные и сегодня.
- А где я их возьму? - взвизгнул Игнат.
- Тоже верно, - поддакнул Укропчик. - Мы ведь, братан, не звери, тоже понимаем, что бабок пока нет? Ведь нет же, правда?
- Нет, - Игнат кое-как кивнул. - Но мы заработаем! Гадом буду, заработаем!
- Правильно, заработаете. Только чем вы их будете зарабатывать, ты об этом думал, чмо? - Укропчик кивнул на Алену. - Вот у нее рабочий инструмент в порядке - всегда при себе, а твой где?
И в ту же секунду ладонь его ласково похлопала Игната по ягодицам.
- Вот, паря, твой инструмент. Приучайся пользоваться. Им и будешь отрабатывать долг.
- Вы чего спятили! - Игнат снова дернулся. - Вы что, за гомика меня держите?
- Спокойно, братан, это не наше слово, - так Гусак решил. А ты знаешь: его слово - закон. - Укропчик гадливо улыбнулся. - Ну, а чтобы вам легче работалось вашими инструментами, мы вам их малость подрехтуем. И ей по разочку вставим, и тебе до кучи.
- Гады!…
Шварц попытался было зажать рвущемуся Игнату рот, но парнишка так сдавил челюсти, что, зарычав от боли, насильник рванулся в сторону. Воспользовавшись этим, Алена тараном метнулась к выходу, по пути сшибла зазевавшегося Шнобеля. Дуст попытался было ее удержать, но его отшвырнул в сторону вскочивший Игнат. Быстрее молнии они вылетели за порог.
- Уйдут, суки!
- Не уйдут, спокуха! - взметнувшись с пола, Шварц словно пушечное ядро ринулся за беглецами. Как ни крути, а с тем, кто пробегает стометровку за двенадцать с небольшим секунд, состязаться сложно. Из подсобки заговорщики успели выбежать, но на этом их жалкие успехи и завершились. Первой на землю Шварц сшиб Алену. Игнат успел оторваться чуть дальше, но и его коренастый атлет догнал мгновением позже. На этот раз не стал даже толкать - просто подсек футбольным финтом, заставив кувыркнуться в воздухе и юзом проехаться по песчаной почве. Подскочившие напарники довершили дело энергичными пинками. Футбол был одной из немногих игр, что приветствовались в лагере, а потому пинать здешний контингент умел очень даже неплохо…
Глава 12
Ножницы оказались отточены на славу, а потому, покончив с латанием крыши, Зимин приступил к изготовлению флюгера. Когда-то делал такие в коллективном саду у Зинаиды, получалось вроде неплохо. Вот и здесь решил смастерить нечто подобное. Рисунок изобразил по трафарету, а потому ящерка вышла как живая. Огладив жестяные края напильником, выровнял отдельные неровности, приклепал гнезда с крохотными подшипниками. Дело оставалось за малым, и, щедро смазав механизм маслом, он насадил флюгер на вбитый в конек стальной штырь. Крутанув рукой, полюбовался стремительным вращением зверька. Мельком подумал, что мастерить что-либо своими руками - чертовски приятная штука. Может, и зря он пошел в свое время в армию. В ПТУ нужно было путь держать, на завод и в мастерские! Возился бы сейчас с механизмами, отлаживал бы станки, мебель проектировал. Не только приятнее, но и безопаснее! Возможно, и с семьей все само бы собой нормализовалось. Жизнь - она ведь как клубок с нитками, только потяни за кончик - и такой шлейф потянется, что опутает по рукам и ногам. Глядишь, и обошлось бы в его жизни без стрельбы и крови. То есть, с одной стороны - конечно боевой опыт и фронтовые товарищи, но с другой - это ведь не жизнь, когда все время по краю да по казармам, когда не можешь ничего планировать ни на день, ни на неделю вперед. Димка Харитонов рассказывал как-то о пчелах. Дескать, вроде обычные насекомые, а тоже обязаны думать о будущем. Потому как укусить им дается всего один раз. С жалом в теле противника остается часть желудочка, и жизнь пчелиная прекращается. А та же оса живет всегда одним мигом и может кусать хоть сто раз на дню. Потому и глотает все, что угодно, - от пыльцы и мошек до человеческих объедков - в отличие от разборчивых пчел. Зато и ядом осиным не лечат. Даже самые простенькие заболевания. Тем обиднее, что принцип пчелки «укусить и умереть» у людей как-то не прижился. Разве что у японцев - да и то не у всех. Жить по законам ос человечеству нравилось значительно больше…
Сменив масленку на пассатижи, Стас прошелся по всему скату, придав карнизу характерный китайский завиток - не столько для красоты, сколько для прочности, хотя из тех же законов мировой механики следует, что только красивое способно ездить, летать и стрелять. Во всяком случае, Стасик в своей жизни повидал немало оружия и боевой техники, - и мог с честной совестью признать, что чего-то страшного и уродливого среди убийственного этого конвейера он практически не встречал.
Со стороны игровой площадки донеслись крики. Там играли в футбол, и в очередной раз кто-то кому-то забивал гол. Тут же поблизости крепыши с обнаженными торсами и сосредоточенными лицами вели иное соревнование. На спор карабкались по канатам, подтягивались на турниках. Иные действительно кое-что могли - накручивали по десятку подъемов с переворотами, а по канату добирались до верхней перекладины на одних руках. Отрываясь время от времени от своей работы, Стас с интересом наблюдал за детьми. С интересом, но без зависти. Потому как нечему тут было завидовать. Странная здесь протекала жизнь - странная и на детскую не очень похожая. Младшие детишки ходили в основном строем - и лишь от здания к зданию. Бегать не бегали, предпочитая жаться по углам и не выходить за пределы игровых площадок. Те, что постарше открыто резались в карты, играли в ножички, валялись на солнце. Это казалось неестественным, но над лагерем веяло опахалом большой и жаркой скуки. Если жизнь где и била ключом, так это в резиденции - двухэтажном просторном строении с кичливым витражом над центральным входом и увенчанной флагом башенкой. Из недр здания то и дело доносились взрывы хохота и незамысловатая музыка. Туда же постоянно заходили хозяева лагеря. Знакомство с последними у Стаса протекало довольно вяло. Сильвер обещания не сдержал и представлять своего нового рабочего хозяевам не торопился. Одноглазый завхоз продолжал играть в свои молчаливые игры, предпочитая давать задания, упрямо игнорируя любые вопросы. Именно по этой причине никого, кроме тех крепышей, что пытались ограбить Зимина по дороге, Стас не знал. Зато уж эти-то мелькали на территории лагеря постоянно, не очень стесняясь, указывали на него пальцами, скалили зубы. А еще имелась парочка подопечных - Алена и Игнат, которые также выделялись из общей толпы. Может, тем и выделялись, что старались держаться особняком, частенько уединялись в укромных углах, перешептываясь с заговорщицким видом. При этом на любовь с дружбой это мало походило, хотя девчонкой Алена была видной - с уже оформившимися грудками, стройной фигуркой и спортивными ножками. Тот же Игнат на ее фоне выглядел куда как бледно - обычный угловатый подросток с прыщавым лицом и слюнявыми губами. Тем любопытнее казалось разобраться в этом ребусе. Во всяком случае, ложной тревогой здесь точно не пахло. Опасность, как и гниль, обладает своим отчетливым ароматом, а этот легко узнаваемый запашок Стас уловил в первые же часы своего пребывания в лагере.