Доминик улыбнулся натянуто, и Мэттью кивнул, разворачиваясь, и ровно в этот момент его подружка-блондинка вышла откуда-то из-за угла, призывно глядя на них обоих.
– До встречи, сэр, – Беллами в последний раз посмотрел на Доминика и пошёл прочь, привлекая к себе внимание ещё сильней, чем несколько секунд назад.
Ховард посидел ещё пару минут на скамейке, пытаясь осмыслить ничего не значащее замечание Беллами, а после вспомнил, что прошедший урок был единственным на сегодняшний день, и в его распоряжении оставалось много времени, которое он мог потратить на себя. И это пугало больше всего, потому что только утомлённый за день организм позволял засыпать без внутренних терзаний и воспоминаний, накатывающих тошнотворной волной. Мысли жадно бились в голове, стоило только выдаться свободному часу, и за это время Доминик успевал позабыть о том, что подобные передышки должны были приносить радость.
Он редко читал в последнее время, потому что почти никогда не удавалось вникнуть в смысл написанного, а уж тем более – начать сопереживать искусственным чувствам героев, потому что собственных хватало едва ли не на целый школьный корпус и пару романов в придачу. Хоть иногда и казалось, что все его эмоции были заперты где-то глубоко внутри, грозя однажды прорвать эту ментальную плотину, снося все установленные барьеры, уничтожая собой преграды и выбрасывая на такой же ненастоящий берег – по-прежнему одинокого и беззащитного.
Стараясь не думать о том, что Беллами игнорировал его целый месяц, Доминик встал и направился к машине, чтобы согреться хоть там. Он не любил промозглость ноября, когда неприятно моросил дождь, изредка сменяясь мелкими белоснежными хлопьями, кружащими в воздухе несколько минут, прежде чем упасть на грязный асфальт и растаять. Эмоции внутри были схожи с этим природным явлением – они были так же редки и столь же быстро исчезали с поверхности, тая и испаряясь.
***
В магазине почти никого не было, и Доминик лишний раз глянул на часы, переживая, что он мог доставить своим визитом неудобство спящему где-нибудь в подсобке персоналу. Но приветливо улыбающаяся девушка появилась словно из ниоткуда, поправляя на ходу причёску, лишний раз подтверждая опасения Ховарда, что в одиннадцать утра некоторые люди, работающие сутками, могли желать поспать ещё.
– С вас десять фунтов, что-нибудь ещё? – она никак не выражала своего недовольства, и Доминик улыбнулся ей, отрицательно мотая головой.
В очередь позади него кто-то пристроился, но Ховард даже и не подумал оборачиваться, потому что мог бы посмотреть на этого человека и через дверь магазина, когда ему отдали бы пластиковую карту, по которой он рассчитывался, набирая пин-код, заученный до тошноты наизусть. Это была дата их первого свидания, двадцатое марта. Два, ноль, ноль, три.
Над головой звонко зацепился колокольчик об дверь, оповестив всех присутствующих в магазине, что Доминик выходил из душного помещения. Поднимался сильный ветер, вороша еле как уложенные с утра волосы, и пробирался под шарф, замотанный вокруг шеи. Хотелось мгновенно оказаться дома, избегая дороги, вытянуться на диване и приложиться к бутылке с джином, который согрел бы лучше всего остального.
Иногда Доминик начинал мечтать о том, чтобы все мысли разом исчезли из его головы. Быть глупым, должно быть, было не так уж и плохо, когда единственными желаниями были самые низменные из них – еда и сон. Пирамида потребностей не вовремя всплыла в голове, и Ховард наткнулся на человека, отчего пакет с покупками порвался, высыпая наружу фрукты и овощи, заодно разбивая пару яиц в ячейке.
– Простите, простите, – мужчина начал извиняться, падая на колени, собирая всё обратно, но пакет был безвозвратно порван, и тот достал откуда-то ещё один.
– Ничего, это моя вина, – механически выдавил из себя Доминик, опускаясь медленно рядом, чтобы помочь незнакомцу сложить всё обратно.
– Вы о чём-то задумались, – мужчина улыбнулся, заканчивая и распрямляясь вместе с пакетом, заодно протягивая его Ховарду.
Тот встал на ноги, отряхивая брюки, и кивнул, забирая свои покупки, пострадавшие в неравном бою с грязно-серым асфальтом.
– Должно быть, именно так, – Доминик посмотрел, наконец, в лицо мужчины, отмечая, что тот был излишне заинтересован в продолжении их общения.
– Вы на машине? – спросил тот, и первым желанием было сказать «нет», но врать желания так же не наблюдалось, и Ховард кивнул, делая шаг в сторону стоянки, невольно ожидая, что за ним последуют.
Что на деле и случилось, и сзади послышались глухие шаги, преследуя Доминика до машины. Он уложил покупки на заднее сидение, стараясь не потревожить хрупкие продукты ещё больше, и закрыл дверь, подходя к багажнику, рядом с которым его ждал мужчина.
– Не хотите угостить меня сигареткой? – его навязчивость не раздражала, потому как удачно отвлекала от скорейшего прибытия домой, несмотря на желание переодеться из официальной одежды в более свободную.
– Конечно, – Доминик потянулся к карману брюк, вынимая оттуда потрёпанную пачку сигарет, и протянул её незнакомцу, который вот-вот должен был представиться, потому что внезапное знакомство затягивалось.
– Меня зовут Том, – он глянул внимательными тёмными глазами и всем своим видом выражал неторопливость, прикуривая сигарету одним вдохом, не сводя с Доминика взгляда.
– Доминик, – прикуривая, Ховард отвернулся и принялся смотреть куда угодно, только не на мужчину.
– Ты выглядишь так, словно тебе нужно внимание этим вечером, – беззастенчиво произнёс тот, делая глубокую затяжку – такую же настойчивую, каким было его внимание.
– Может быть, и нужно, – неопределённо отмахнулся Доминик, затягиваясь сигаретой с силой, и желание закашляться боролось с большим опытом курения и гораздо более крепких сигарет.
– Я мог бы составить тебе компанию, – Том обхватил пачку сигарет крепче, одним только движением намекая на всё то, что он имел в виду. – И обеспечить вниманием.
– Сходи куда-нибудь, развлекись. А меня дома ждёт телевизор и не политая мильтония, которая должна вот-вот зацвести…
Звонкий смех Тома вырвал Доминика из рассуждений, которые он вёл вслух, и которыми он обычно отвлекал себя в течение дня. Каждый будний день приходилось сталкиваться с проблемой неорганизованного досуга, и эти свободные часы выливались в дни, недели и месяцы бесконечного одиночества, приправленного острым сожалением о том, что было, и чего больше нет. И вряд ли когда-нибудь будет, потому что одна только мысль о том, чтобы впустить кого-то в свою скучную жизнь, раздражала и волновала, и эти два противоречивых чувства нервировали ещё больше.
Отчаянно хотелось согласиться на предложение этого мужчины, которому внимание тем вечером нужно было ничуть не меньше. Но привычный образ жизни не желал никого впускать в своё размеренное течение.
– У тебя не местный акцент, – заметил Доминик, пока Том болтал о чём-то не особо важном.
Тот рассказывал о своём переезде в Великобританию и о том, что Англия не встретила его так, как ему обещали и как он себе надумывал, предвкушая райскую жизнь. Мужчина, позвавший его жить к себе, выставил его уже через месяц, и на этом безболезненное существование закончилось, вынуждая искать работу ещё активней, пока сбережения стремительно таяли. Но при этом он даже и не думал напрашиваться пожить к незнакомому мужчине, которым оказался Доминик, расплачивающийся ранним утром картой в супермаркете.
– Эта страна оказалась не столь гостеприимна к жителям Мексики, знаешь, – Том грустно улыбнулся, и Доминик кивнул.