Васселея оставили в дозоре на подступах к селу. В его группу включили Кирилю и Потапова, с которыми он и прежде ходил на задания.
Потапов был не в духе, и когда Кириля, по своему обыкновению, начал сетовать и охать, что же теперь с ними будет, Потапов сердито буркнул:
— Заткнись! За чем пошел, то и нашел.
— Что там в селе-то! Как там наши? — вздыхал Кириля.
— А ты не знаешь? — угрюмо ответил Потапов. — Кофий народу они там раздают, а люди кофий пьют да власть Советскую хвалят.
— Нет, добром это не кончится, — Кириля был настроен пессимистически. — Уж коли Таккинен да Борисов пошли, то хорошего ждать нечего.
— Да замолчите вы, черти! — приказал Васселей. — Заныли тут…
Васселей был старшим группы, и его положено было слушаться. Его группе строго-настрого было приказало не выпускать никого из села. Все вокруг словно вымерло. Голые деревья казались в темноте призрачными, а земля, местами покрытая белым снегом, местами еще обнаженная, черная, представлялась каким-то нагромождением камней, в расщелинах между которыми таилось что-то молчаливое и страшное. Этот таинственный, суеверный страх тревожил Васселея больше, чем мысли о реальной опасности.
— До железной дороги отсюда далеко? — спросил вдруг Потапов.
— Сколько верст, не знаю, — помедлив, ответил Васселей. — Зато знаю, что не одну смерть на том пути миновать надо.
— Смерть, смерть… — протянул Потапов. — А где от нее укроешься? Все одно она тебя найдет. И не все ли равно где. Хорошо было бы, хоть помирая, людям открыто в глаза смотреть.
— Ты у меня посмотришь, если не замолчишь.
Из села донеслись выстрелы, глухие, словно удары валька по мокрому белью.
Потапов встал и прислушался. Васселей снял затвор с предохранителя.
— Что? Что там? — испугался Кириля.
— Вроде красного войска в селе не должно быть, — недоумевал Васселей.
— Погоди, погоди, — сказал Потапов. — Если бы бой там шел, то стреляли бы из пулемета.
Но пулеметных очередей не было слышно. Зато затрещали винтовочные выстрелы…
— А знаете, они ведь невинных людей там убивают! — сказал Потапов и поглядел на Васселея.
— Коммунистов, — поправил Кириля.
— Тем хуже для нас, — сказал Потапов.
— Почему для нас? — спросил Васселей. — Ведь мы не там, а здесь.
— Послушай, Васселей. Вот я все эти дни думаю, голову ломаю. — Потапов насыпал на обрывок газеты столько махорки, что половина просыпалась на землю. — Говоришь, мы не там. А где мы? На печи лежим, что ли? Спрятались за баб да одним глазом поглядываем, что там на белом свете делается, так, что ли?
— Чего ты орешь на меня? — рассердился Васселей. — Я, что ли, тебе велел идти сюда? Сидел бы дома, на печи…
Потапов, замолчал. Они лежали, думая каждый о своем. Васселей думал о том, что было бы неплохо, если бы их забыли сменить с поста. Пусть там, в селе, происходит что угодно, они будут здесь, в стороне от всего, в тишине.
Прошло часа два, и тишина нарушилась. Со стороны села кто-то шел. Слышалось потрескивание сучьев под ногами, приглушенные голоса. Между деревьями мелькнула фигура, другая… Шли четверо.
Васселей поднял руку, дал знак не стрелять. Пусть подойдут поближе.
— Сейс! — крикнул Васселей по-фински и повторил по-русски: — Стой! Бросай оружие!
Те четверо сразу бросились на землю.
— Нет у нас оружия, — ответил из-за куста мальчишеский голос.
— Кто такие?
— Мы… мы карелы.
— Мы тоже карелы, — крикнул Кириля.
— А вы какие?
Да, какие? На этот вопрос нелегко было ответить.
— Идите сюда! — велел Васселей.
С земли поднялись четыре паренька. Васселей, Кириля и Потапов пошли им навстречу.
— Куда и откуда идете? — спросил Васселей.
— Вы не бойтесь нас, — сказал Потапов. — Что там, в деревне-то? Чего-то стреляли. А?
— Людей безвинных убивали. Вот чего стреляли, — дерзко ответил самый высокий из парней, выйдя вперед и как бы заслонив собой своих товарищей.
— Но-но! — строго сказал Васселей. — Так уж и безвинных…
Парень стоял насупившись, молча.
— Куда путь держите? — снова спросил Васселей.