— Нельзя нам дома оставаться, — ответил робкий голос из-за спины высокого парня. — Убьют они нас.
— Направились мы, конечно, не к вам, — сказал высокий парень, выпрямившись еще больше. — Мы видим, кто вы такие. Из той же компании.
— Из той же, говоришь? Нет, мы не из той же, слышишь! — сердито выдохнул Потапов, глядя не на парня, а на Васселея. — Пошли, поговорим!
Он взял Васселея за рукав и потянул в сторону.
— Кириля, ты гляди, чтобы не сбежали, — приказал Васселей.
Потапов увел его в сторону. Остановившись за деревом, крепко сжал за плечо и спросил:
— Слышал? А мы что?
— Что — мы? Мы же там не были.
— Ах вот как! Мы, значит, чистенькие? Стала быть, теперь в Карелии две силы — красные и банда Таккинена, а мы третья сила, промеж них, так, что ли? Говори!
— Ну мы… мы, конечно… А что мы можем? — беспомощно пробормотал Васселей.
В его беспомощности было столько отчаяния и горечи, что у Потапова пропала злость.
— Что можем? Уйти-то мы можем.
— Куда?
— Куда? Я уже сказал. У нас в Карелии можно быть на стороне тех или иных. Остаться здесь или уйти. Другого выбора нет.
— А нас там… Сам знаешь.
— Знаю. Я тоже там не в ангелах хожу.
— Там нас… — Васселей помолчал. — Как собак бешеных… Чтобы не кусались больше. Или в лучшем случае — в Сибирь. На веки вечные. А здесь худо-хорошо, а мы живы.
— Теперь я вижу, кто ты. Трус.
— Я — трус?! — Васселей схватил винтовку.
— Ну, ну, не прыгай. Стрелять ты умеешь. На это у тебя храбрости хватает. Погоди, не стреляй…
— А здесь мы, — Васселей пытался взять себя в руки, — как-никак на своей земле, на карельской. Кто знает, как тут все получится.
— Думаешь, белые победят?
— Как знать.
— Да, здорово ты наслушался Левонена и Таккинена. Ничего не скажешь… «На своей земле, на карельской». Ты что, такой победы хочешь, как в Руоколахти?
— Тише. Услышат, — Васселей показал на пареньков, которые в самом деле прислушивались к их разговору.
— Пусть слышат. Я сам им скажу. Я пойду с ними. А ты как? А Кириля? Останетесь с бандитами?
— Так ты и уйдешь… Поглядим.
— Неужто застрелишь? Врешь. В меня ты стрелять не будешь. Я тебя знаю, — усмехнулся Потапов и, похлопав Васселея по плечу, вернулся к юношам.
— Пошли.
— Куда? — спросил высокий парень.
— Туда, куда вы идете.
— А они? — парень показал на Васселея и Кирилю.
— Нет, я не могу, — растерялся Кириля. — Я ведь… Нет, не могу я…
Васселей молчал.
— Стрелять вслед не станет? — спросил юноша.
Васселей ничего не ответил. Тогда Потапов молча пожал руку Васселею и Кириле и махнул ребятам.
Густая темнота осеннего леса тотчас же поглотила беглецов. Кириля вздохнул и растерянно пробормотал:
— А мы? Как же мы-то?
Васселей сел, опершись спиной о ель. Он не вздыхал, не проронил ни слова. Он тоже словно исчез, слившись с густой тенью ели и ночной тьмой.
— Что с нами-то будет? Мы же их отпустили, — испугался Кириля. — Ведь нас предупредили, что если хоть кто-то сбежит из дозора, то взыщут с тех, кто был вместе с ним.
Васселей долго молчал. Потом не спеша ответил:
— Что будет? Надо было стрелять. Чего ж ты? Стреляй, ну! Стреляй!
Кириля щелкнул затвором. Оглушительный выстрел прокатился по тихому лесу, отдавшись болью в ушах.
— Давай, давай еще! — сказал Васселей и вскинул винтовку.
Кириля не видел в темноте, ухмыляется Васселей или нет. Он выстрелил второй, третий раз, расстрелял всю обойму.
На выстрелы прибежала подмога. Ведь не могли же Васселей и Кириля вдвоем пуститься в погоню за беглецами, которых было вдвое больше. Они сделали все, что могли. Получив подкрепление, они долго ходили по ночному лесу, но так никого и не нашли.
День клонился к вечеру. Седьмое ноября оказалось таким же коротким и хмурым, как и все остальные дни поздней осени на севере Карелии. Издали казалось, словно село Руоколахти стало меньше, будто оно сжалось, стараясь укрыться от холодного ветра. Огни светились лишь в нескольких избах.
Со стороны леса к селу приближались двое. Один, сгорбившись, с понурым видом, едва тащился, устало переставляя ноги. Другой шел следом, зажав под мышкой винтовку. Он тоже устал, но показавшиеся впереди огоньки придавали ему силы. Там, в селе, он сдаст пленного бандита, напьется горячего чаю, перекусит, выспится. Не идти же ему в обратный путь на ночь глядя, тем более ходить в одиночку в последнее время стало небезопасно.
— Стой! Кто идет?
Из-за деревьев вышли трое с винтовками.