С шинели Кемппайнена вода бежала ручьем.
— Пошли в избу. А то замерзнешь…
— Ну если уж пуля миновала, то от мороза мы не умрем.
— Иди, иди, не бойся. — Варвана тянула Кемппайнена к себе. — Сюда никто не попадет. Бог не пустит. Видишь, лед-то размыло.
— Бог, стало быть, по выбору… Кого пустит, а кого нет, — пошутил Кемппайнен. Он за словом в карман никогда не лез. Однако богохульником он не был; в селе даже поговаривали, будто у него имеются библия и молитвенник, будто он их почитывает. Читает, конечно, он и свои, коммунистические, книжонки.
В избе было тепло и темно. В камельке чуть светились догоравшие угли. Лучину Варвана зажигать не стала.
Варвана открыла люк в подполье, велела детям выходить. Загнав детей на печь, приказала Кемппайнену:
— Живо скидавай свою одежду и лезь тоже на печь. Из Совтуниеми, что ли, гости пожаловали?
Кемппайнен сбросил с себя мокрую одежду. Хозяйка тем временем нашла рубашку и портки покойного мужа, бросила их своему гостю и стала выжимать и развешивать его одежду.
— Пожалуй, заваруха тут большая началась, — сказал Кемппайнен с печи. — Этот Маркке просто шавка. Им командует какой-то финский фельдфебель. Он-то меня чуть и не убил…
— Вот чудо-то. Из Финляндии, значит, гости?
Сердито бренча крышкой самовара, Варвана чертыхалась в темноте:
— Какого дьявола финны прутся сюда? Я бы их всех до единого…
Тут Варвана заметила свою оплошность и осеклась. Что-то проворчав господу, вовремя не образумившему ее, она опять обратилась к Кемппайнену:
— А ты… Отдохни, согрейся. Сейчас самовар закипит. Вот сахару-то не осталось. Последний кусок сегодня раздала детишкам.
Младший сын Варваны, услышав упоминание о сахаре, зашептал доверительно на ухо Кемппайнену:
— Раньше-то у нас сахар был. Много было. Целая, голова… Папка привез из Кеми. Большущий кусок. Вот такой!
В темноте не было видно, каких размеров голова сахара была, но, судя по всему, кусок был огромный.
— Будет у нас еще сахар, — заверил Кемппайнен мальчика. — Дай только срок.
— Знаю, что будет. — Мальчик не хотел показаться несознательным. — Учитель рассказывал. А я, когда вырасту, из Кеми привезу столько сахара, сколько лошадь потянет. А еще привезу маме шелковое платье и еще привезу… — Привезти мальчику хотелось так много, что он даже не знал, что именно он еще привезет из Кеми. И он тут же нашелся: — А еще привезу такой жернов, который все мелет. И у нас всего будет много.
Кемппайнен тихо вздохнул. Ему вспомнилось, как его сынишка тоже собирался вырасти и… Вслух он сказал мальчику серьезно, словно разговаривая с равным:
— Вот ты говоришь: я да я. А ведь одному такой жернов не сделать. Помнишь, сколько помощников было у Илмаринена, когда он ковал Сампо? А сколько людей поехало в Похьёлу, чтобы привезти Сампо?
— Помню.
Ночью неожиданно ударил мороз. Тучи куда-то поплыли, открыв высокое небо, с которого на тревожное село поглядывали безучастные звезды.
Варвана проснулась среди ночи от сильного стука в дверь. Перекрестясь, она набросила на себя платье и вышла с лучиной в сени.
— Открывай! — кричал грубый голос. — Чего дверь заперла?
— Дверь-то своя, — спокойно ответила Варвана, неторопливо отодвигая засовы.
В избу ворвались трое. Двое были из Совтуниеми, третий был в финском мундире и с таким ярким электрическим фонариком, что перепуганные ребятишки зажмурили глаза.
— Где красный?
Варвана недоуменно пожала плечами. «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» — шептала она, глядя, как бандиты мечутся по избе. Они осмотрели все чуланы, слазали на печь, посветили в щель за печкой. Один из совтуниемцев, сын Степаны Евсеева, спустился в подпол. Но никого нигде они не нашли.
— У вас был чужой дядя? — начал сын Степаны Евсеева допытываться у младшего мальчика.
— Нее… — потряс головой мальчик.
Бандиты выбежали из избы и бросились к соседнему дому. На острове было три дома. Бандиты обшарили их, но никого не нашли. Только напрасно растревожили людей…
Варвана с лучиной в зубах спустилась в подполье. Набирая картошку в корзину, она бормотала, словно разговаривая сама с собой:
— Носит их нечистый. Принес и обратно унес. Из-за перегородки, за которой хранился картофель, послышался голос Кемппайнена:
— Они ушли с острова?
— Унес их бес, унес. Только не знаю, далеко ли унес.
Осторожно раздвинув доски, Кемппайнен выбрался из своего укрытия.
— Надо и мне отправляться.
— Куда же ты? Погоди, пока все успокоится.
— Нет, хозяюшка. Теперь не скоро успокоится. И само по себе оно не успокоится. Вот черт, винтовки-то с собой не было…