«Нарушив наш мир, на нас опять идут войной белофинны, карельские кулаки и кронштадтские мятежники! Они совершают самое вопиющее преступление, ибо под защитой Советской власти наша жизнь начала постепенно улучшаться. Совершаемые белофиннами грабежи, поджоги, убийства вызывают в наших сердцах чувство, будто они хуже зверей. Пора браться за оружие и изгнать бандитов. Да здравствует власть Советов, защищающая мир и свободу крестьян и рабочих!»
Свое обращение ребольцы передали группе пограничников, которая покинула село последней и направилась прямо на восток, чтобы сообщить о событиях на границе командованию 379-го полка. Перед пограничниками лежал путь в триста верст. Им предстояло идти по лесам, обходя занятые бандитами деревни.
Старшим в группе был Михаил Петрович. Весной прошлого года белобандит тяжело ранил его ножом в грудь. На лежавшего без сознания Михаила Петровича набрели шедшие по лесу карелки. Они кое-как перевязали его и доставили в больницу. Отлежав несколько месяцев в военном госпитале, Михаил Петрович вернулся опять на границу.
В группу Михаила Петровича входили четыре бойца, недавно прибывшие на заставу. Одним из них был Рийко. Его должны были демобилизовать, но не успели. Да и куда Рийко теперь ехать? Его родная деревня занята белыми. Старый друг и ровесник Рийко, Гриша Нифантьев, — тоже карел, из-под Олонца. А Саша и Евсей — русские. Саша когда-то служил в Кевятсаари, собирался уже ехать домой, но, как и предполагал старик Ярассима, пришлось Саше остаться в армии. Евсей Павлов только недавно прибыл в Карелию. Боец он был обстрелянный, но воевать ему до сих пор приходилось в других условиях, на просторах южных степей, где противника видишь за много километров. Скакать Евсей привык на коне и с острой шашкой в руке. В Карелию он тоже прибыл как кавалерист, но оказалось, что здесь от коня больше мороки, нежели пользы. Пришлось спешиться.
Впереди группы обычно шел Саша. За ним Михаил Петрович и Рийко, который выполнял при командире обязанности разведчика и готов был в любую минуту уйти вперед на задание. Он с детства привык ходить по лесам. Обязанности «тылового охранения», как его в шутку называли, поневоле нес Павлов, не привыкший ходить пешком, да к тому же по тайге. Ему приходилось труднее всех.
Пограничники знали, что неподалеку от деревни Кевятсаари опять находится тайное пристанище белых, В той избушке могли быть продовольственные запасы белых, и поэтому Рийко предложил сделать крюк, доказывая, что если они оставят этот склад продовольствия белым, то совершат и военную, и политическую, и историческую ошибку. По мнению Рийко, взять избушку не стоит большого труда: если там и есть небольшая охрана, то ее можно захватить врасплох. Михаил Петрович слушал Рийко, подмигивая догнавшему их Нифантьеву, но в душе он был согласен с Рийко. Избушку, пожалуй, можно было взять, но у группы свое задание, свой маршрут, от которого отклоняться они не имеют права.
В светлое время дня они обошли с севера деревню Хиетаярви и начали искать место, где можно было бы заночевать. Саша сказал, что на берегу речушки, впадающей в озеро Хиетаярви, есть охотничья избушка. Перейдя к открытым действиям, бандиты ночевали в деревнях, и лишь в избушках, расположенных на их тайных маршрутах, имелись посты. Рийко отправился в разведку. Избушка оказалась пустой. Правда, бандиты в ней недавно побывали, потому что перед каменкой не были запасены дрова и не оказалось спичек — такого нарушения неписаного закона тайги ни один добрый человек не допустит.
Саша и Нифантьев оказались удачливыми рыболовами и сумели из не успевшей замерзнуть быстрой речки наудить несколько окуней. Рийко, никогда не любивший удить — у него не хватало терпения, глядеть на поплавок, — нарубил дров и затопил каменку. Михаил Петрович пошел первым в дозор. От одного лишь Еврея не было никакого толку: добравшись до избушки, он, даже не сбросив вещмешка, свалился на нары и тут же захрапел.
Наконец ужин сварился и был съеден, дым из избушки вытянуло, и она наполнилась приятным теплом. Но спать еще было рано. Ветер гудел в верхушках деревьев. Иногда сквозь шум ветра слышались далекие глухие выстрелы. Но на них не обращали внимания, выстрелы в карельских лесах стали таким же привычным явлением, как шум ветра или плеск волн о прибрежные камни. Михаила Петровича на посту сменил Саша. Проспав часа два, проснулся и Евсей Павлов. Слушая шум ветра, он рассуждал вслух:
— О чем думали эти карелы, которые первыми поселились в здешних лесах? Неужели больше нигде им места не нашлось?