Васселей побрел вдоль берега, надеясь найти что-нибудь, из чего можно соорудить плот. Он буквально валился с ног от усталости, но ему придавало силы сознание того, что цель уже близка. Хотя цель и была смутной, неопределенной, но она влекла его вперед. Домой! Этот путь должен привести его к дому. Правда, прямо домой он не пойдет, он пойдет к лесной избушке, в которой они с отцом когда-то хоронились во время похода Малма.
Васселею послышался какой-то шорох, и он застыл на месте, словно охотник, подкрадывающийся к токующему глухарю. Нет, ему только показалось. Вокруг было тихо, лишь щебетали птицы и где-то вдали слабо поскрипывало дерево. Можно продолжать поиски. Наконец Васселей нашел прибившиеся к камням два скрепленных вместе бревна — когда-то бревен было четыре и они составляли плот. Бревна, наверное, давно находились в воде, они настолько отяжелели, что переправляться через реку на них было рискованно. Но Васселей набросал поверх бревен хвороста, лег на них ничком и, загребая руками, поплыл через реку. Течение в этом месте было несильное, потому что река здесь разлилась шире, чем в других местах.
Бревна ушли в воду, и выступившая сквозь хворост холодная вода сразу же впиталась в одежду. Только спина и рюкзак на спине оставались сухими. Усталость сковывала все тело, и Васселею хотелось бросить грести и заснуть прямо на плоту: пусть несет, где-нибудь да прибьет к берегу. Но какая-то внутренняя сила заставляла его двигать закоченевшими руками. Время от времени он поднимал голову, чтобы убедиться, что противоположный берег хоть медленно, но верно приближается. И опустив голову на хворост, он опять упорно греб руками…
— Ну давай, бедняжка, давай! — сказал кто-то по-русски. Васселей хотел вскочить, выхватить револьвер, но было уже поздно: две пары крепких рук держали его за кисти. Третий красноармеец стоял неподалеку в воде, наставив винтовку на Васселея. С Васселея тотчас же сняли рюкзак и отобрали револьвер.
— О, да это же не простая птичка! — воскликнул один из красноармейцев, рассматривая найденную в кармане Васселея карту. На краю карты шли колонкой какие-то загадочные цифры. — А эти что значат?
— Я не знаю, — ответил Васселей по-русски.
Он и в самом деле не знал ключа к этому шифру. Он знал только то, что карту и пакет, приложенный к ней, он должен был оставить в тайнике в лесу, неподалеку от деревни Койвуниеми. Человек, для которого предназначалась эта тайнопись, находился в Тунгуде, его имя Васселею было неведомо, и они даже не должны были встречаться. Да и вообще доставить карту и пакет Васселей должен был, так сказать, по пути, а задание у него было другое, более ответственное.
— Ничего, мы поможем тебе все вспомнить! — Красноармеец со зловещим смешком похлопал по карте.
— А я вправду не знаю, — простодушно сказал Васселей.
— Из каких ты будешь, что умеешь по-русски говорить?
— Я карел. Служил в царской армии.
Васселей решил честно отвечать на все вопросы.
Молодой красноармеец спросил его имя и откуда он, записал в блокнот. Красноармеец постарше махнул Васселею револьвером:
— Пошли. Там разберемся, кто ты и зачем. А вы оставайтесь здесь, — сказал он красноармейцам.
— Михаил Петрович, ты один поведешь его?
— Одного шпиона уж как-нибудь доведу до места и один.
— Дайте мне хоть полчаса отдохнуть, — взмолился Васселей. — Меня ноги уже не держат.
— Ишь, отдохнуть захотел! — усмехнулся Михаил Петрович. — Еще чего угодно вашей милости, господин шпион? А ну пошли!
После утренней росы ягельник был мягким, как ковер. Дул легкий ветерок, грело солнце, в сухом сосновом бору остро пахло смолой. Каждый шаг давался Васселею с трудом. Ему вдруг захотелось броситься на землю, в мягкий мох, и лежать не двигаясь. «Пусть убивает!» Пусть застрелит из своей винтовки или же из его, Васселея, револьвера. Все равно… Все равно убьют… В том, что его убьют, Васселей не сомневался. Но даже в самом безнадежном положении человек стремится жить, продлить жизнь хоть на минуту, на секунду. Хотелось еще и еще раз вдохнуть смолистый воздух карельского леса, сделать еще шаг по родной земле, по этому мягкому ягелю…
— Так ты говоришь, служил в царской армии. Ты на каком фронте, воевал? — послышался сзади, голос конвоира.
— В Галиции.
— Выходит, мы с тобой на одном фронте были. А в какой дивизии? Впрочем, теперь уже все равно. Солдаты бывшие и армия бывшая.
— Кто знает, может, в одном полку служили. — Васселей немного ожил. — Кого у нас только не было. И русские, и карелы, и малороссы, и кавказцы…
— Да, всякий народ был, — откликнулся конвоир. — Да не у всех так дороги разошлись, как у нас с тобой.