Симо взял свою винтовку, подсумок с патронами, узелок с вяленой рыбой и был готов отправиться в путь. А Юрки сложил в кошель все свое имущество: пару чистого белья, вторые пьексы, которые имели более или менее приличный вид и которые он носил по праздникам, эмалированную кружку, все свои запасы курева.
— Сюда я, наверно, больше не вернусь, — пояснил он.
— Одному мне тоже здесь нечего делать, — заявил Симо и принялся укладывать свои пожитки. Он сложил в рюкзак черные полуботинки, новый черный костюм, несколько белых накрахмаленных рубашек, между которыми лежал и яркий галстук. В Тахкониеми можно было одеваться как попало, а в Ухте надо выглядеть барином.
В лесу пахло весенней сыростью. Солнце скрылось за деревьями. Был поздний вечер. В это время года солнце здесь, на севере, заходит ненадолго; сумерки длятся какой-нибудь час. Едва успеешь костер развести да чай сварить, и солнце, глядишь, опять всходит и начинает греть ночных путников. Пройдя по ночному лесу верст двадцать, Юрки и Симо вышли к лесной избушке, углы которой не успели еще обрасти мхом. Эту избушку срубили финские солдаты из экспедиционного отряда Малма. Здесь у них находился этапный пункт.
По старой солдатской привычке Юрки подкрался к избушке сзади, постоял, прислушиваясь, затем осторожно подошел к двери. Симо остался стоять за деревом.
— Кто-то здесь был, — сказал Юрки. — Был, да сплыл.
Бывалый таежник по одному запаху может определить, если избушку топили хотя бы неделю назад.
Путники сбросили свои ноши на стол, сооруженный перед избушкой. Симо устало опустился на пенек, а Юрки, согнувшись в три погибели в низкой двери избушки, вошел внутрь. В избе оказались даже нары. На вытесанных топором досках был ровным слоем настлан сухой камыш. Перед печуркой лежали наготове сухие дрова. Нашлись в избушке и спички и соль.
Осмотревшись, Юрки заметил на плоском камне перед каменкой крест из березовых прутьев. Он вспомнил, что во время похода Малма белофинны пользовались таким условным знаком, чтобы известить своих, что где-то рядом спрятано важное сообщение. Этот крест значил: «Найди и передай своим». Что же белые хотят сообщить своим? Юрки стал искать. Под камышом на нарах он нашел свернутую трубочкой бересту, внутри которой оказалась бумажка. Химическим карандашом на ней было написано по-фински:
«Красные финны заняли Ухту. Заседание Временного правительства Карелии состоится в Вуоккиниеми в назначенное время».
«Вот как?!» — подумал Юрки и растерянно опустился на край нар. Он знал, что где-то севернее, на Мурманской железной дороге, были финские красногвардейцы. Но зачем им понадобилось брать Ухту? Почему они начали военные действия? И почему правительство бежало? И почему это сообщение передается при помощи условного знака белофиннов?
— Огонь-то мы будем разводить? — послышался голос Симо.
— Конечно, будем. Сходи за водой, а я разведу огонь.
Юрки сунул бумажку в бересту и спрятал на прежнем месте.
Развести огонь в каменке он так и забыл. Симо удивленно смотрел на товарища, словно застывшего на месте. Неужели Юрки так устал, что не в силах затопить каменку?
Юрки очнулся от своих мыслей.
— Давай сперва наловим рыбы, а потом разведем огонь.
У Симо были с собой в спичечном коробке рыболовные крючки, а под корой гнилых пней они нашли жирных белых личинок.
Наловив рыбы на уху, они развели перед избушкой костер, потом затопили и каменку. Симо хотел было очистить рыбу от чешуи, но Юрки забрал у него рыбу, сказав, что с чешуей уха вкуснее. Пока варилась уха, Юрки сидел и молчал, покуривая трубку.
— О чем ты все думаешь? — наконец спросил Симо. Он уже привык к неразговорчивости Юрки, но сегодня тот был особенно молчалив.
— Да вот думаю, что в этом мире делается.
— Брось голову ломать. Пусть об этом думают те, кто за это получает деньги.
— Я их даже всех не знаю. Тех, кто у нас в правительстве сидит. А ты знаешь их?
— Я-то знаю, — похвастался Симо. — Почти всех до единого. А с Хуоти Хилиппялей как-то даже пил кофе…
— Погоди. Хуоти Хилиппяля? Он из Ухты? Ну этот, как его? Он не из Тихкановых?
— Вот-вот. Хуоти Тихканов, — кивнул Симо.
— Ухтинских я знаю, а вот этого Хуоти… Кажется, он еще мальцом ушел в Финляндию…
— Тоже мне карел! — Симо скривил губы. — Этих людей надо знать. Это люди, которые на деле показывают, на что способны карелы…
Когда Симо входил в раж, он всегда переходил на финский язык. Симо просто диву давался: человек состоит на службе у Карельского правительства и не знает, какие люди стоят у власти. И он начал увлеченно рассказывать.