— А вы, собственно, по чьему поручению прибыли сюда? — спросил он Королева и взглянул на Таккинена.
Таккинен, кажется, не подозревал Королева в том, что тот является большевистским агентом Во всяком случае, он ничем не показал своего недоверия. Его злило другое.
— Сколько мы вам послали оружия и продовольствия? Где они? Стоило вам увидеть десятка два русских, и вы тотчас же подняли лапки вверх и все отдали им. Вот она, ваша независимость!
— Но мы же готовились…
— Знаю, мне рассказали, каким образом вы напугали красных и заставили их отступить.
Королев хотел поехать в Хельсинки к высшему начальству, но Таккинен не пустил его.
Таккинен направил его к Хеймо Парвиайнену, дав ему вооруженного сопровождающего с каким-то письмом.
Расчет у Таккинена был верный. Парвиайнен знал о том, что Королев стремится занять руководящее положение среди карел, и, конечно, меньше всего Парвиайнену хотелось видеть рядом с собой такого конкурента. В войске Парвиайнена было много тунгудцев, недавно бежавших из Карелии. Стоит дать им понять, что их выдал Королев, пустить слушок и…
Едва Королев успел появиться в лагере Парвиайнена, как пошли разговоры:
— Вот он, сволочь. Это он составил списки да большевикам нас продал…
Тунгудцы были взбешены. У них не хватало мужества изменить свою собственную судьбу, но решить судьбу Королева они могли просто. Предстань Королев перед советским трибуналом, он, наверное, отделался бы более мягким приговором, во всяком случае, остался бы жив. Суд земляков был более жестоким. Тело Королева нашли в лесу вблизи от лагеря. Он был заколот ножом в сердце.
Совесть Хеймо Парвиайнена была чиста: к убийству он не причастен. Ему осталось лишь официально сообщить в Хельсинки о случившемся. Он доложил, что у людей возникло подозрение, что Королев подослан большевиками, и они, к сожалению, прибегли к самосуду. Такое объяснение в то же время было веским доказательством того, насколько высок боевой дух его людей и их стремление сражаться с большевиками. А от того, насколько подготовлено и как настроено его войско, зависело, сколько денег на содержание армии можно требовать от «друзей Карелии». Расправа с Королевым — это своевременный ответ тем, кто во время переговоров обвинял Карельскую армию освобождения в бездействии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КАК ВЕТРАМИ ТЕЛКУ УНЕСЛО…
Наступила весна тысяча девятьсот двадцать первого года, тихая и солнечная. Но больше, чем солнце, согревало душу то, что на земле был мир. Может быть, не у всех, но у Ярассимы от этого на душе было теплее. Тем более что Советская власть обещала дать ему теленка. «Если бы грозила война, власти не раздавали бы телят людям. Телята попали бы в солдатские котелки».
С кошелем на спине Ярассима пробирался сквозь частый прибрежный ивняк к берегу реки. Весенний паводок уже спал, и тихая лесная речка Кортехйоки спокойно поплескивала, играя на солнце. Старик присел на камень, подставив лицо прохладному ветерку, веявшему с реки. На другом берегу, чуть пониже по течению, зеленел лужок. Хозяина у этого лужка не было, и обычно его скашивал тот, кому не хватало сена поближе. Но сейчас время было беспокойное, коров в деревне осталось мало, и вряд ли кому нужна была эта трава. Да и немного ее здесь накосишь, в лучшем случае воз. А до деревни отсюда верст пятнадцать, не меньше. Поэтому Ярассима тоже решил, что для своей телки он найдет покос поближе.
Вдруг Ярассима насторожился. По реке плыла свежая щепка. Откуда она, из-под чьего топора? Кого здесь опять черти носят? Встревожившись, старик начал беспокойно всматриваться вверх по реке. Он заметил неподалеку что-то, застрявшее среди камней. Плот.
Срезав тонкую осинку, Ярассима дотянулся до плота и, подцепив, подогнал к берегу. Плот был нужен ему, чтобы переправиться через реку. Но находка его не обрадовала. Плот был сделан явно не рыболовами: слишком большой, да и не бросит ни один рыболов ни с того ни с сего свой новый плот. Переправившись через реку, Ярассима пошел вверх по реке и скоро оказался в густом ельнике.
Кто-то жег в ельнике совсем недавно костер. Место сырое, и привал устраивать здесь мог лишь тот, кому надо скрываться от посторонних глаз. Судя по следам, этих странных путников было человек двадцать. Они отдыхали, прислонившись спиной к стволам елей, а чтобы было мягче, под бок наломали еловых ветвей. Правда, уходя, они сожгли все ветки, но следы все же остались. Возле черного круга из-под костра не осталось ни единой бумажки, ни одного окурка, ничего такого, по чему можно было бы определить, что это были за люди. Но уже по тому, как тщательно они уничтожили следы своего пребывания здесь, можно было понять, что пришли они сюда не с добром.