У него даже было медицинское свидетельство, подписанное русскими военными врачами. В справке говорилось, что из-за тяжелого ранения Васселей отпущен долечиваться домой. Но эта бумажка еще больше встревожила Анни.
— Так ты совсем увечный? — испугалась она.
— Видишь, какой я увечный! — и Васселей схватил жену на руки и легко, словно малое дитя, поднял над головой.
Вскоре пришел и Олексей. Высокий, как и отец. И хромой. Олексей еще ребенком сломал ногу. Деревенские бабки долго лечили перелом, нога срослась, но стала короче. Увидев брата, Васселей растрогался. Олексей был лет на десять старше его, и в детстве он был Васселею и нянькой и заступником. Оба они лицом походили на мать, лобастые и скуластые, только Васселей чуть пониже ростом да в плечах пошире.
— А я у Окахвиэ был, — доверительно сообщил Олексей. — У нее ночевали два мужика. В Кемь направляются, к красным. Я их в путь снарядил, обутку подлатал, харчей дал на дорогу…
— Ну коли снарядил их в путь, так помалкивай, — оборвал Васселей брата. — Я ничего не знаю и знать не хочу.
— Вот я тебе и говорю, что был у Окахвиэ, окошко ей заделывал, — улыбнулся Олексей. — Стекла-то нет, приходится досками от божьего света отгораживаться. А ты какими путями добрался до дому?
— Я, как волк, по глухим лесам. Хочу пожить в мире.
— А даст ли бог тебе жить в мире? — засомневался Олексей.
— Затопил бы ты баню для брата, — сказала Олексею мать, хлопотавшая у печи.
Олексей был уже в дверях, когда из лесу донеслись далекие выстрелы.
— Слышишь, какой у нас здесь мир? — сказал Олексей брату, обеспокоенно прислушиваясь. — За теми мужиками гонятся, что в Кемь пробираются…
Маланиэ тотчас же бросилась к иконе:
— А-вой-вой! Помоги господи, пособи невинным людям уйти от зла, убереги от смерти. Пусть тот, кто бежит, по такому насту пройдет, чтобы и следа не осталось, а тот, кто следом гонится, пусть по пояс бредет в снегу…
Васселей, улыбаясь, шепнул жене:
— Трудно, видно, придется господу. Как он, бедный, выкрутится из такого положения?
— Не смейся над матерью, — рассердилась Анни.
— А я не смеюсь. Мать для меня всегда мать. Слушай, мужики в деревне есть?
— Мийтрей дома.
— Откуда он взялся? Такой же, как и раньше?
— Да его не поймешь, какой он, — заметила Иро.
— Стелет-то он мягко, да жестко спать, — добавила Маланиэ, закончив молиться.
В ожидании, пока накроют на стол, Васселей решил прилечь. Только теперь, он почувствовал, как он устал и как приятно вытянуться на рундуке родного дома. Просто блаженство! Но-отдохнуть ему не удалось: дверь рывком распахнули, и в избу вбежали два финских солдата. Один молча прошел в горницу, а другой остановился перед Маланиэ.
— Где хозяин?
Маланиэ растерялась и не могла ничего ответить.
— Ты что, оглохла? — гаркнул солдат. — Где хозяин, я спрашиваю тебя?
Васселей сидел на лежанке, свесив босые ноги.
— Ну-ка потише. На мать нечего рявкать, — сказал он солдату. — Говори с мужчинами.
Финн только теперь заметил Васселея.
— Кто такой?
И он направил на Васселея винтовку.
Маланиэ: бросилась к ним и заслонила сына.
— Мама, не мешай, — спокойно сказал Васселей. — Я бывший унтер-офицер русской армии. Освобожден от службы по ранению.
— Документы!
Васселей подал солдату свои бумаги. Тот повертел их в руках и прошипел:
— Чего ты мне их суешь? Я в этой тарабарщине не разбираюсь. А с красными и русскими мы долго не чикаемся. Чуть что — и к стенке…
Подошел второй солдат, осмотрев горницу, кивнул Васселею и стал успокаивать своего ретивого товарища. — Оставь в покое человека. Раз уж добрался домой, то пусть отдыхает. Пойдем.
— Но смотри, чтобы из дому никуда. Если бежать попытаешься, пуля тебя догонит, — пригрозил его товарищ, и они ушли.
— Чего они опять забегали как угорелые? — Иро выглянула в окно вслед солдатам. — Тот, что орал на маму, Паавола. А второй — Суоминен. Он-то людей не обижает. Чего это они там? Ой, глядите! Олексея задержали, чего-то допытываются. Нет, кажется, отпустили…
— Ну, баня топится, — сказал Олексей, входя в избу.
— А чего это они там тебя? — поинтересовалась Иро.
— Да спрашивали, где я был утром, не видел ли кого чужих. Они заходили к Окахвиэ, видели меня там. Искали кого-то, да не нашли. Потом начали рыскать по деревне.
А вечером к ним пожаловал Мийтрей…
— Сколько же лет мы с тобой не видались? — воскликнул Мийтрей, пожимая руку Васселея. Он был в черном, почти новом суконном костюме и в фабричных сапогах. — Значит, цел и невредим. Как до дому добрался?