Холмс считал себя бесчувственным, потому что эмоции мешали здраво мыслить и анализировать, а сейчас он буквально захлебывался ими. Он полагал, что обладает заурядной внешностью, длинным и угловатым телом, не подозревая, что может в ком-то вызвать желание. Неужели кто-то может восторгаться его глазами и острыми скулами, о которые можно… порезаться?! Шерлок боится задохнуться от накативших эмоций, чувствуя себя тем самым мальчиком, решившим вступить в фазу взрослой жизни и жутко нервничающим перед своим первым сексом.
«Да тут непочатый край работы!» – проносится в голове Ирэн, глядя на секундное замешательство взрослого мужчины.
Под скорлупой воспитанной скромности, безразличия и трезвого рационализма скрыт нераспустившийся бутон, бесценный алмаз, нуждающийся в огранке. И как этому красавцу до сих пор удавалось сдерживать внутренних бесов в узде? Она бы с превеликим удовольствием помогла Холмсу раскрыться подобно цветку или драгоценному камню, позволив сверкнуть всеми потаенными гранями, скрытыми в глубине его души.
– Меня зовут Ирэн Адлер, мистер Холмс. Надеюсь, мне удалось привлечь ваше внимание?
Шерлок рвано выдыхает, когда женщина отстраняется и с достоинством королевы опускается в соседнее кресло, скромно скрестив ноги и прикрыв тонкими руками грудь. Он бы мог написать ее портрет, всего лишь раз взглянув. Подчеркнул бы на холсте каждый изгиб, впадинку, игру света и тени, четко передав взгляд и цвет глаз в миг неприкрытого желания и жажды подчинить своей воле любым способом.
– Полагаю, вы пришли меня арестовать? – все с той же соблазнительной улыбкой интересуется Ирэн. – Боюсь, я не могу вам этого позволить.
И скорее всего у самого Шерлока нет на это сил, а уж тем более желания. НЕ СЕЙЧАС! Холмс смаргивает наваждение, глядя как женщина набрасывает на себя пальто, ловко и быстро перемещаясь по комнате. Все же запоздало вспомнив, зачем он здесь, мужчина пытается оказать ей сопротивление, но резкий укол иглы заставляет его тело съехать по стенке и оказаться на полу.
Сквозь скованность и туман в голове, Шерлок пытается встать, но властный голос Ирэн приказывает ему лежать на месте. В придачу ко всему он чувствует на своем лице и приоткрытых губах легкое кружение кожаного наконечника стека.
«Силы небесные, неужели ему удалось найти родственную душу?!»
– Хороший мальчик! – выдыхает Ирэн, прежде чем оставить Холмса наедине с подступающей темнотой. И проснувшийся внутри Шерлока подросток готов слушаться и повиноваться, чтобы получить желаемое, узнав, как это называется только став взрослым. – Надеюсь, мы еще встретимся?!
***
Чтобы репутация частного сыщика окончательно не полетела коту под хвост, Шерлок приказывает своим чувствам залечь на дно, а сверхмозгу, как и полагается, включиться в работу, вновь заняв свои позиции.
Единственным напоминанием того, что факт его знакомства с ИРЭН АДЛЕР действительно имел место, являлся непонятно откуда взявшийся у Холмса мобильный телефон, издававший весьма неприличные и раздражающие Миссис Хадсон и Джона Ватсона звуки женского оргазма. В то время как сам Шерлок со скрытым трепетом упивался мелодией данного рингтона и периодически перечитывал тексты пришедших от НЕЁ сообщений, не дав ответа ни на одно из них.
Внешне он все так же раздражителен и молчалив. Лишь своей скрипке Шерлок может доверить самое сокровенное, заставляя ее рыдать хаосом нот и обрывками аккордов собственного сочинения. Он неустанно рассказывает ей о том, как бы хотел взять/отдаться ИРЭН. Сколько раз и в какой позе. Связанным и послушным либо полностью контролирующим ситуацию и возвышающимся над НЕЙ со стеком в руках.
Если бы старина Ватсон знал скрипичный язык, то каждый раз пребывал бы в тихом шоке от столь изощренной и бурной сексуальной фантазии своего сожителя.
БОНУС
— Никак не можешь уснуть, дорогой?
— Без твоей особой колыбельной — нет. Ну пожалуйста, Ирэн. Я был очень плохим мальчиком.
— Ну ладно. Сейчас только должным образом оденусь, возьму свою волшебную палочку и войду в образ.
Спи, моя радость, усни.
Туже затянем ремни.
Словно крылом мотылька,
Стеком коснемся виска,
Трепетных губ, а потом
Нежно удушим шарфом.
Флогер зубами сожми
Спи, моя радость, усни.
========== Не в этой жизни ==========
Комментарий к Не в этой жизни
По кинотрилогии “Хоббит” Трандуил\Тауриэль
http://savepic.ru/13675443.jpg
Трандуилу казалось, что совсем еще недавно он носил своего маленького сына на руках, пел ему эльфийские колыбельные, учил метко стрелять из лука, уверенно сидеть в седле и крепко без промаха разить врагов мечом. А теперь его мальчик вырос и, оказывается, был влюблен, пылая сдержанной страстью к простой эльфийке Тауриэль, выросшей в его дворце и занимавшей пост начальника королевской стражи.
«Это не любовь! Так, увлечение! – в сердцах рассуждал Трандуил, исподволь разглядывая рыжую эльфийку, сидевшую за одним из столов во время вечерней трапезы. – Тауриэль определенно Леголасу не пара! Она ниже его по сословию и вообще… Что они оба могут знать о любви?! Настоящей! Предначертанной звездами! Единственной на всю жизнь!» – спрашивал себя владыка, делая очередной глоток терпкого вина, пытаясь заглушить так некстати проснувшиеся воспоминания и боль потери.
В одиноком и израненном сердце Трандуила давно уже нет любви. Там осталось совсем мало тепла и радости. Все чаще в его душе сквозит холод. Он подобен взгляду его ледяных глаз и тех драгоценных камней из его сокровищницы, что светят ярко, но не могут согреть и вернуть хотя бы толику той любви, безграничного счастья и волшебной эйфории, что он испытывал рядом со своей королевой, матерью его сына, отдавшей за него жизнь.
Мысль о том, что его сын влюблен в эту девушку, не дает королю покоя. Он невольно начинает сравнивать эльфийку со своей усопшей женой, поймав себя на мысли, что истинный образ его любимой почти размыт временем, войнами, вином и частой сменой лиц его придворных, наделенных такой же природной красотой и грацией. А Тауриэль здесь и сейчас, из плоти и крови и, схлестнувшись с ней взглядами, Трандуил пытается понять, что в ней такого особенного.
Волосы как пламя. Глаза – два сверкающих изумруда. В отличие от большинства женщин она сильная и храбрая. А так же дерзкая и непокорная. То ли вино начинает притуплять разум, то ли Трандуил сам отпускает свои мысли, словно стаю вспорхнувших бабочек, но ему, пожалуй, понравилась бы эта ее непокорность и дерзость на ложе любви. Он бы наслаждался игрой огня, разметавшегося по подушке. Он бы пропускал этот рыжий шелк сквозь пальцы, сжимал в кулаке заставляя приблизиться. Он бы с жадностью вкушал мед ее губ, желая быть тем, кто сорвет цветок ее невинности. Он бы…
– Ада, что с тобой?! – взволнованно спрашивает Леголас, тронув отца за плечо. – Ты не здоров?!
Трандуил слышит лишь свое хриплое дыхание, со свистом вылетающее из горла, тогда как в зале повисла гробовая тишина. Он чувствует, как кровь прилила к скулам, окрасив их румянцем, в то время как костяшки его пальцев побелели, плотно сжав ножку серебряной чаши. Он несколько раз моргает, чтобы прогнать сумасшедшее наваждение и вернуться в реальность.
– Должно быть, перебрал вина, – невнятно отвечает владыка первое, что приходит на ум. Он встает из-за стола, желая удалиться к себе и побыть в одиночестве.
– Почему ты так пристально смотрел на Тауриэль? – с нотками подозрения спрашивает Леголас, и Трандуила начинает терзать сомнение, а не забылся ли он настолько, что мог высказать вслух то, о чем грезил всего мгновение назад? – Тебе сказали, что я влюблен в нее? Это так, ада! Она мне нравится!