– Ты же знаешь, что между вами ничего серьезного быть не может. Это увлечение молодости, – кидает Трандуил, придавая голосу уверенности, а лицу монаршего величия, – ты еще встретишь свою настоящую любовь, – добавляет он, одарив сына натянутой улыбкой и твердым касанием руки увитой перстнями. – Пришли Тауриэль в мои покои. Я хочу с ней поговорить.
Войдя в свои чертоги и, оставив дверь специально открытой, Трандуил стал задумчиво ходить по каменным плитам, дожидаясь девушки.
– Повелитель, – с уважением произнесла Таурэль, представ перед его взором и склонив голову в поклоне.
– Ты стала дорога моему сыну, – без предисловий начал Трандуил, вложив в свой тон и взгляд как можно больше льда. Он продолжает над ней кружить, в то время как девушке все время приходится оборачиваться, чтобы не стоять к мужчине спиной.
– Уверяю вас, владыка, я не давала Леголасу ни малейшего повода! – удивленно ответила Тауриэль, услышав эту откровенность из уст своего короля.
– А мне так не кажется! – цедит Трандуил, подходя к графину с вином с диким желанием снова выпить и занять чем-нибудь руки, ибо девушка совсем близко. Мужчину непреодолимо влечет к ней, а его фантазии с новой силой побуждают короля эльфов прикоснуться к сливочной коже Тауриэль, глубже вдохнуть аромат ее волос, почувствовать вкус алых губ на своих устах.
– Не думаю, что вы позволите Леголасу сойтись с простой лесной эльфийкой, – выдыхает девушка, тайная и давняя любовь которой к его отцу обречена на поражение. У ее любви нет ни единого шанса. Не в этой бесконечной жизни.
– Ты права, не позволю! Однако ты запала сыну в душу! Не обнадеживай его понапрасну! – все тот же повелительный тон, но Трандуил готов поклясться, что он замешан на непонятно откуда взявшейся ревности. Не потому, что Тауриэль возможно претендовала на любовь Леголаса. Король сейчас ревновал своего сына за любовь к ней, видя в наследнике потенциального соперника.
– А вы, владыка?! – внезапно воскликнула девушка, хватая его за рукав парчовой мантии, коснувшись участка незащищенной кожи. – Вам не надоело жить прошлым и быть спутником одиночества?!
Трандуил вздрогнул от ее дерзкого вопроса и горячего прикосновения, в удивлении приоткрыв рот. Смысл ее слов, жаркий взгляд и прерывистое дыхание, говорили о многом, но владыка не в силах был поверить этому внезапно открывшемуся чувству. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
– Ты смеешь мне указывать, как жить, Тауриэль? Мне, своему королю? – вместо ответа молвит он, уходя от прикосновения ее сильных пальцев, ощущая на коже приятное покалывание и пульсацию. Вообще отстраняясь от девушки подальше, испугавшись реакции своего тела на ее слова и действия.
Они долго смотрят в глаза друг другу, и им кажется, что время остановилось и все вокруг замерло. Лишь рваное дыхание и звук двух сердец бьющихся в унисон.
Трандуил впервые в жизни ненавидит свое бессмертие. Наверное, он устал именно от этой реинкарнации, такой длинной и затянувшейся и отдал бы все, чтобы поменять ее на десятки других жизней ограниченных временем. Где бы его истинный лик не был обезображен жаром драконьего пламени. Где бы он не был королем и не нес груз ответственности перед своим народом. Где бы его любовь не вступала в борьбу с родовой честью. Где бы у него был сын невлюбленный в ту же женщину, что и он сам.
– Ступай, девочка, – как можно мягче выдыхает владыка, ощущая повисшую между ними обреченность чувств и желаний, которые придется похоронить на дне их одиноких душ, – не в этой бесконечной жизни.
========== Тихий омут ==========
Комментарий к Тихий омут
По сериалу “Волчонок” Питер\Айзек
http://savepic.ru/13699514.jpg
«Господи, ну почему ты помогаешь этому кретину, а не мне?!» – мысленно вопит Питер Хейл, глядя как его молодой племянник одного за другим штампует оборотней из подростков, толком не зная, как их обучать и что с ними потом делать в полнолуние. Зато все четверо его, практически при нем, трое из которых определенно волки, а четвертый с непонятным изъяном.
Не то, что у Питера – Скотт МакКолл да Лидия Мартин. Одного зови-не зови все без толку. Вторая вообще не при делах, поскольку в ней столько же волка, как в Хейле-старшем совести. Питер начинает считать себя бракоделом, полагая, что ему на роду написано быть одиночкой и жить без стаи. Словно сука-судьба, проходя мимо и видя его дикое желание упрочить свои позиции среди волчьей братии, положила руку на плечо и тихо сказала:
– Хейл, оно тебе надо? И так намаялся, поди. Враги сожгли родную хату, пять лет пластом, потом еще год сиднем. Не с твоим счастьем, чувак.
А Дерек, спустя время буквально кончается со своим выводком и готов выть на ту самую луну от безысходности. Наступив своей волчьей гордости на хвост, он вынужден просить дядю о помощи.
– Забери! Возьми хотя бы одного! Я тебе даже платить стану! А хочешь, живи в моем лофте сколько влезет!
Вот, что бывает, когда предлагаешь свой дар кому ни попадя, словно конфетку. «Ты будешь ловким, сильным, красивым, бла, бла, бла, а в придачу ко всему НЕУПРАВЛЯЕМЫМ, чтобы потом залезть мне на голову и свесить ноги. Ага, щас!». В данном случае на бедном Дереке повисло сразу четверо.
– Я не нянька! – хмуро цедит Хейл-старший, блеснув льдом голубых глаз. Потом, глянув на умоляющий взгляд оливковых, смилостивился. – Ладно, только блондинку и ящерку оставь себе. Верзилу, пожалуй, тоже.
– Хорошо, бери Айзека, – с долей облегчения, выдавил Дерек. – Он тихий, послушный, трудное детство, тяжелая рука старины Лейхи и все такое. До сих пор не знаю, кто умудрился отправить его к праотцам? Вот увидишь, с парнем не будет проблем!
Вначале так и было. Сказывалась многолетняя привычка Айзека к послушанию и порядку. Комната Питера была чисто убрана, а вещи выстираны и аккуратно разложены по полочкам, даже исподнее. Видимо, несмотря на жестокое обращение родителя, Лейхи в какой-то степени нуждался в твердой руке и более взрослом наставнике, на роль которого Дерек явно не подходил.
Затем долговязый парнишка стал таскаться за Хейлом-старшим, как за соломенным бычком - смоляным бочком, внося в планы Питера свои коррективы. Почувствовав вкус вольной жизни и практической безнаказанности, черти, водившиеся в тихом омуте Лейхи, стали всплывать на поверхность и мутить воду, причем не только Айзека, но еще и Питера, пытавшегося наладить свою личную жизнь.
– Извини, дружок, твоему наставнику надо наверстывать упущенное, – роняет Хейл, приметив на улице симпатичную барышню и желая ее закадрить, – так что не ходи за мной все время, будь умницей.
Питер сперва нахмурился, завидев Лейхи за соседним столиком кафе, куда пришел с этой самой фифой, дабы приятно провести вечер и урвать кусочек своего полового счастья, а потом тихо подозвал официанта, велев тому принести парню огромную порцию мороженого. Подумал, пока он там как мумия лежал в больнице, это синеглазое чудо, скорее всего, было лишено маленьких радостей и сладких удовольствий.
Скрыв удивление, Айзек и в самом деле набросился на мороженое, пристально наблюдая за Питером и его спутницей. Как та стала жеманно улыбаться, кокетливо хлопать ресницами, мимолетно касаться его руки. Лейхи жадно сглотнул, а Хейл и виду не подал, когда носок женской туфельки медленно пополз вверх от щиколотки по его ноге, одетой в брюки.
Почувствовав необъяснимый приступ ревности и непонятно откуда взявшийся собственнический инстинкт, Айзек схлестнулся глазами с Питером, стараясь более развязно и вызывающе слизать очередную порцию мороженого с ложки, потом медленно облизать губы и всосать до средней фаланги один из пальцев. Затем все это повторить, еще и еще, удерживая взгляд Хейла на своих манипуляциях.
Сидящая с ним дама уже добралась до колена и, судя по всему, готова была устремиться дальше, а Хейл все глядел и глядел в эти блядские глаза, на алый рот, ловкие пальцы, бледную молочную массу, которую этот наглец размазывал языком по губам и перекатывал по нёбу, прежде чем глотнуть. Питер никогда еще подобного не испытывал. Казалось, в кафе никого больше не было только он и сидевший напротив, заигрывающий с ним волчонок, взглядом и жестом излучавший неприкрытую похоть.