- Не дождёшься! - звонко рассмеялась Маливьена и, юрко выскользнув из моих объятий, коснулась моего носа кончиком своего, задорно морщась от щекочущего ощущения.
- Я - на крышу и обратно! А ты, Антоша, давай уплетай за обе щёки, пока не остыло!
Четверть часа спустя, как и днём ранее, мы вошли в сияющий портал, который опять вспыхнул ослепительным светом на месте входа в ванную. Мне показалось, что мы снова оказались в парке, но очень быстро я понял, что ошибся. Это был не парк, и сейчас было далеко не «позавчерашнее» лето. Осенний сквер пылал в лучах заката и простирался перед моим взором, уводя своей раскалённой тропинкой, казалось, к самому солнцу. Внешний облик Маливьены являл собой полную противоположность тому, как выглядела она при прошлой встрече. На подруге сейчас были светло-голубые джинсовые шортики с рваными краями, подчёркивающие сексуальность ног и ягодиц, просторная футболка с широким вырезом на шее и жёлтая кепка, развёрнутая козырьком назад. По центру футболки, разинув клыкастую пасть, красовалась нарисованная акулья морда, прямо над которой огромными жёлтыми буквами была выбита надпись «Summer 1986». Волосы под кепкой были распущены и развивались на ветру. Сейчас Маливьена мне казалась даже моложе, чем есть на самом деле, совсем юная озорная девчонка. Пройдя сквер сквозь пляшущую на ветру листву, мы подошли к высокому коттеджу, окружённому со всех сторон деревьями. Листва на деревьях пылала всеми оттенками огненных красок, и визуально было несложно понять, что на дворе осень! Более того, это чувствовалось в воздухе: он был основательно пропитан осенним шармом. И коттедж, и всё вокруг мне показались до безумия знакомы! С интересом оглядывая окрестности, я судорожно начал вспоминать, откуда знаю эти места. Ещё и Маливьена то и дело поглядывала на меня так, словно пыталась подтолкнуть к нужной мысли. Вот же хитруля! Нет бы - всё сразу на чистую воду! А вообще, умница, правильно делает, иначе совершено станет не так интересно. Я обязан вспомнить сам! Но, как ни удивительно, именно взгляд девушки и принёс осознание, отчего меня бросило в дрожь.
Это же то самое место, где я мечтал жить в детстве и юности. Но это место абсолютно нереально, оно целиком и полностью соткано моим воображением. Не в силах сдерживать удивления, я опять шёл, разинув рот, и озвучивал каждую догадку. А подруга, лишь хитро улыбаясь, уводила меня всё дальше и дальше, пока, не добравшись до невысокого заборчика, мы не прошли во двор. Неподалеку от крыльца коттеджа ветер раскачивал одиноко стоящие старые качели. Высвободив свою ладонь из моей руки и пробежав вперёд, Маливьена со смехом прыгнула на покачивающееся сиденье качели, весело крича:
- Антоша, помогай!
Сгорая от нетерпения посетить коттедж и одновременно стараясь оттянуть этот заветный момент, я ещё долго катал подругу. Только когда листва словно подрумянилась, освещённая лучами заходящего солнца, мы остановились и замерли друг напротив друга. Каждый знал о том, что должно было случиться, но при этом каждый из нас не решался сделать шаг первым, стараясь оттянуть этот сладкий момент. В результате, весело морщась в лучах догоравшего солнца, мы так и не решились на первый поцелуй, исключительно уверенные в том, что поступаем правильно. Ведь в следующий раз он должен быть ещё слаще. Понимая, что заветный момент отложен, осторожно взяв меня за руку, девушка спросила:
-Ты готов, Антоша?
- Готов! - решительно ответил я.
И дверь коттеджа со скрипом отворилась. Аккуратно ступая по ступеням, мы прошли в обитель. Внутри царил вечерний полумрак, но сквозь распахнутые шторы с улицы всё ещё пытался пробиться тусклый свет, создавая прохладную сизую дымку. Здесь всё выглядело так же, как и в моём воображении много лет тому назад. Я закружился по комнате, стараясь прикоснуться ко всему, что видел, и это оказалось на ощупь не менее реальным, чем собственная кожа.
Когда я вдоволь накружился, Маливьена снова взяла меня за руку и потянула на лестницу. Осознав, в каком направлении девушка меня увлекла, я едва не начал задыхаться от охватившего волнения! Ведь посещение того места, куда обещала привести лестница, скажу я вам, должно было стать по значимости самым главным событием этого путешествия. Когда мы замерли на мансарде у закрытой двери, ведущей в единственную комнату, я затаил дыхания, вне всяких сомнений зная, что увижу по ту сторону. Думаю, многим из вас тоже знакомо, каково понимать, что ты стоишь в шаге от своей заветной мечты и сейчас с ней соприкоснёшься. Так оно и случилось со мной! Едва подруга распахнула дверь, я встретился взглядом с реальным воплощением своих порядком запылившихся фантазий. Показалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди! Я стоял на пороге собственной комнаты, в которой много лет назад всегда мог скрыться от любых проблем и сложностей. А ещё здесь я делал всё то, из чего был соткан сам: творил, мечтал, воплощал и созидал, до тех пор, пока реальный мир не заставил покинуть это место навсегда и совершенно о нём забыть. Я ступил внутрь, чувствуя, как ноги подкашиваются.
В окно на противоположной стороне комнаты всё ещё пробивался свет почти уснувшего солнца, лучи которого проглядывали сквозь крону высоких деревьев. В любом случае, здесь было на порядок светлее, нежели внизу. Всё-таки сказывалось положение окна над уровнем земли. Когда глаза окончательно привыкли к освещению и стало возможным разглядеть детали, я не знал, за что хвататься в первую очередь. Хотя колебаться долго и не пришлось, взгляд как-то сам собой приклеился к стенам. Все они, по совместительству являясь ещё и покатой крышей, были увешаны плакатами и рисунками с изображениями кумиров детства. А в одном углу так и осталась висеть специальная доска для стикеров, вместе с этими самыми исчёрканными стикерами заметками. Справа от входа находился классический (знакомый каждому современному человеку) дуэт письменного стола и, на первый взгляд уютного, кресла, на спинке которого висела потрёпанная джинсовая куртка с закатанными рукавами. На самом же столе царил не меньший хаос, чем на стенах и в голове того, чьё воображение нарисовало его же будущее. Правую часть столешницы занимал первобытный моноблок, чей монитор размером не превышал дисплей современного планшета. Рядом с этим «динозавром» пылилась не менее антикварная клавиатура, без какого-либо намёка на перевод клавиш. Вокруг сего допотопного электронного безобразия основательно были разбросаны очередные писульки, тетради и просто листы с зарисовками. Здесь же находились и горячо любимые сувениры, некоторые из коих существуют в реальном времени и по сей день. Я всегда был тем ещё любителем подобного рода безделушек (начиная от мягких игрушек, подаренных бывшими девушками, продолжая статуэтками, изображающих полуобнажённых, к сожалению, не бывших девушек, и оканчивая весёлыми тыквенными рожицами, как дань любимой музыкальной группе, символом которой эта рожица и является по сегодняшний день ещё с 1985 года). На этом царствие личного пространства заканчивалось, а следом начиналось царствие сонное, в виде двуспальной аккуратно застеленной кровати, что занимало львиную долю площади слева от стола. Над самой кроватью нависала громоздкая полка с личной коллекцией любимых книг. Я бегло прошёлся по названиям: Айзек Азимов - «Двухсотлетний человек», Брюэр Джин - «Планета К-Пэкс», Ричард Метисон - «Я легенда», Герберт Уэллс - «Человек Невидимка», братья Стругацкие - «Сталкер» и многое-многое другое. Не удивительно, что здесь я увидел именно эти книги, ведь они - одни из самых любимых мною, оставивших яркие впечатления на долгие годы. И совершенно не важно, что все они - атрибуты абсолютно разных эпох, главное, что они давно и навсегда стали частью моего неотъемлемого настоящего. Смакуя приятное ощущение ностальгии, я плавно перешёл к соседней части комнаты. Напротив кровати, рядом с небольшим шкафом для белья, я приметил чёрную электрогитару и скромно лежащую рядом с ней ещё одну заветную мечту детства - это новенький баскетбольный мяч. На самом же шкафу сияло неисчислимое количество моделей военной техники, подавляющее большинство оной были самолёты. На дверцах шкафа осыпалась некогда мною же нарисованная краской (выцветшей от времени) огромная ракета на фоне звёздного неба. Добравшись, наконец, до окна, я чуть не споткнулся о самый настоящий телескоп, что всё это время прятался за спинкой ещё одного широкого удобного кресла. По всему подоконнику были разбросаны магнитофонные кассеты, вперемежку с яркими картонными папками, в которых хранились пластинки любимых музыкальных групп. А вот, собственно, и главный голос всех этих групп - огромные колонки, расставленные по углам на радость соседям. В довершении, подняв интуитивно голову вверх, я так и осел от апофеоза моих впечатлений! Прямо над кроватью своей прозрачной глубиной, уходящей в нависающий космос, зияла огромная ниша с оконной рамой. Пожалуй, это одно из самых немыслимых желаний в моей личной детской планировке будущего дома. Ведь тогда я считал, что так можно бесконечно любоваться звёздами, не выходя на улицу. Продолжая сливаться в единое целое с собственной фантазией, ощупывать его и позволять проникнуть ему в своё нутро, я снова предательски забыл о подруге. И, наверное, так не вспомнил бы о ней, если бы уже сама девушка, не выдержав моего затянувшегося обморока на ногах, с нетерпением не спросила: