Мальчик снова исчез, но всё остальное осталось на своих местах. Каждую ночь я засыпала с его кепкой в обнимку, ожидая, что следующим утром он обязательно будет так же сидеть рядом у моей кроватки. И я дождалась, всего несколько недель спустя, он вернулся, но теперь он был совсем другой, словно чужой и холодный, как ледышка. Казалось, он совершенно не рад меня видеть, и даже больше, мне казалось, я просто стала ему безразлична.
Да и встреча наша длилась совсем недолго, он лишь забрал кое-что из личных вещей и сгинул за дверью. С тех пор он очень долго не появлялся. Устав его ждать, я решила вернуться домой, но там меня тоже ждал сюрприз. Вместо родителей, в моём доме теперь жили какие-то очень злобные и отвратительные люди. При виде меня они постоянно кривились, будто я была им противна, и о чём-то очень язвительно перешёптывались. «Это теперь наш дом, - сказали они, - и, если ты хочешь остаться в своей комнате, ты должна соблюдать все правила, которые мы установим». И почему-то самым первым правилом было - отказаться от рисования. Мне на секунду даже стало смешно, но эти люди заставили меня поверить в серьёзность своих намерений, отняв мелки и бумагу. И я начала ненадолго сбегать сюда, чтобы просто немножко порисовать. Мой друг опять не хотел возвращаться. Более того, теперь мне начало казаться, что он сам этого не хочет. А вот, когда я однажды вернулась домой, правил стало больше. Это были очень странные люди, поначалу они совершенно не обращали никакого внимания на моё отсутствие, а теперь и вовсе отказывались выпускать из дома под предлогом запрета посещения всех любимых мною мест. А когда они прознали о том, что я тайком рисовала, очень строго наказали, запрятав в глубокий, сырой и мрачный подвал. И опять я потеряла всё. Единственное, что мне здесь напоминало о прежнем мире, это любимая кепка, с которой я теперь была неразлучна. Обнимая её, я каждую секунду представляла, что мой друг вот-вот вернётся и защитит от этих проходимцев. Но время тянулось, боль и тоска только крепчали, но ничего не менялось. В моём сердце скопилось столько эмоций и впечатлений, одними рисунками теперь их было просто не передать. И едва дождавшись момента, когда меня выпустят, я решила сбежать навсегда и перебраться сюда. Но сразу сделать это не вышло. В тот же вечер здесь я и написала свой первый стих, а потом с упоением писала их каждый день, делая зарисовки едва не к каждой рифме. Мне так понравилось сочетать одно с другим. Как я ни хотела остаться здесь навсегда, но мне предстояло вернуться домой, ведь там оставались самые первые рисунки, спрятанные от этих людей. Когда я вернулась, меня больше не стали наказывать, а просто, как котёнка, вышвырнули за порог со словами: «Убирайся прочь, никчемное создание, всё равно тебя не существует!» И теперь мне точно ничего не оставалось, как вернуться сюда и ждать пропавшего друга.
В ту ночь, проплакав несколько часов и потеряв последние силы, я очень крепко уснула, и, казалось, мой сон затянулся на вечность. Но даже у вечности есть своя кульминация, как минимум, - в моей истории точно была. Из забвения в чувства меня привели протяжные душераздирающие стоны, и я увидела, что прямо рядом со мной, на самом краю этой вот кровати, сжавшись калачиком, лежит мой старый друг и отчаянно рыдает, видимо, пытаясь заглушить боль. А его боль была настолько сильна, что её ощутила даже я. Он, наконец-то, вернулся, но я вовсе не так представляла нашу следующую встречу. Теперь он был совсем взрослым, на щеках вместо румянца проступала щетина. Осмотрев себя, я поняла, что за время сна тоже очень сильно повзрослела и превратилась в настоящую девушку. Но сейчас мне было совершенно не до этого, мой друг был в беде, ему было больно, и единственное, что меня заботило, это во что бы то ни стало облегчить его страдания. По крайней мере, я считала своим долгом хотя бы попытаться. И я очень осторожно коснулась его щеки. От неожиданности он вздрогнул и, подскочив на кровати, растеряно уставился на меня. Мы, молча, просидели так какое-то время, пристально смотря друг другу в глаза, и я прочла на его губах немой вопрос. Но, оказалось, я опять ошиблась. Он не спрашивал, а утверждал. «Какая же ты красивая! Но почему, почему ты существуешь только здесь? - взмолился он. - Почему реальный мир не такой же радужный и светлый? Почему мы все должны пройти испытание, прежде чем обрести счастье?!» Я грустно опустила голову, не совсем понимая, о чём он говорит, но вместо того, чтобы продолжить свои чаяния, он нежно обнял меня и сказал уже с сияющей улыбкой: «Да плевать, главное, что нам хорошо вместе, а где это самое вместе, - не так и важно!» И мы снова начали встречаться. Теперь он опять приходил каждый день и восхищался не только моей красотой, но и плодами моего творчества. Особенно ему нравились рисунки и стихи! Он говорил, что творчество человека, в чём бы оно ни проявлялось, - это отражение его души. И, значит, душа у меня не хуже моей же прелестной внешности. Он давал мне столько сил и внушал столько уверенности, что, осмелев, я хоть и не стала жаловаться на заселенцев, но рискнула попасть к себе домой на разведку. Ведь мой рыцарь снова был здесь, а когда он был рядом, у меня всегда всё было хорошо. К моему удивлению дом стоял на прежнем месте, но я абсолютно не знала, кого могу там встретить, ведь прошло столько лет. Оказалось, что там уже давно никто не жил. По всему выходило, что злые люди давно сгинули, но их присутствие не прошло бесследно. Мне пришлось очень долго приводить всё в порядок. Внутри царило запустение и хаос, словно здесь жили не люди вовсе, а свиньи в хлеву. Тогда я подумала, что отражение души человека - это ещё и то, как выглядит его обитель. Весь пол был покрыт следами грязных подошв, мебель изломана, все стены ободраны, всюду следы жирных пятен, и стойкое зловоние, которым было пропитано буквально и абсолютно всё.
Я потратила не один день для того, чтобы вернуть своему дому былое величие. И я справилась, точнее, мы справились вместе. Мой рыцарь не оставил меня одну, и в мои белоснежные окна снова каждое утро приветливо стучалось солнце, а в этих стенах снова пахло клубникой и карамелью, как когда-то в детстве. Теперь я могла спокойно предаваться любимому делу, лёжа в уютной кроватке и беззаботно болтая ногами с карандашом в зубах. Но однажды утром солнце почему-то не взошло, небо стянули свинцовые тучи, и мой мальчик опять не пришёл. За окном грянула гроза, и начался сильный ливень, который с тех пор не кончался несколько месяцев. Но едва он закончился, началась затяжная зима, и я, до этого привыкшая уже к пропаже своего друга, испугалась, как никогда. Я опять осталась в этом мире совсем одна, и даже собственный дом не радовал меня. В нём было абсолютно пусто. Мне ничего не оставалось, кроме, как перебраться в его дом. Лишь это сейчас могло немного скрасить серые и пустые будни. И когда однажды я вернулась к себе, решив проведать родные, хоть и пустые стены, я не поверила своим глазам. В моём доме снова поселились чужаки. Только теперь это была не просто семья. Их были сотни. Я даже ужаснулась, как им удавалось здесь разместиться. И они обратили в пыль все мои былые старания.
Они ходили обутые по сверкающему чистотой полу, ели пищу беря её не вилками и ложками, а руками, при этом противно и жадно чавкая, вытирали эти жирные руки о мною скроенные шторы, не глядя, плевали себе под ноги, очень громко кричали что-то неразборчивое, периодически дерясь между собой за краюху хлеба, которую были не способны поделить, отравляли сквернословием, дымом и огненной водой воздух и, абсолютно не стесняясь моего присутствия, придавались вожделению, лишь мерзко смеясь над моим возмущением. Продолжая своё дикое действо, абсолютно все они тянули ко мне свои отвратительные грязные лапы, со словами: «Иди скорее к нам, детонька, уж мы-то научим тебя жить по-настоящему!» Но каждый раз, когда они понимали, что хоть я и бессильна изгнать их всех, а сломить им меня не удастся, они начинали кричать: «Мы сделаем всё, чтобы изгнать тебя отсюда навсегда! Тебе больше нет места среди нас, ты - лишь устаревшая избитая иллюзия, и ты совершенно не нужна со своей ограниченной душонкой в настоящем мире, полном соблазнов. Поэтому, как только мы доберёмся до тебя, мы обязательно сломаем тебе руки, чтобы ты больше никогда не смогла рисовать и писать дурацких стихов! А главное - ты больше никогда не увидишься со своим гадёнышем, потому что теперь и отныне он принадлежит только нам».