Прежде чем вернуться в Гамбург, нам предстоит найти место в детском саду в Вене. И чтобы оно было свободно с сегодняшнего дня. У нас всего два часа, и мы, совершенно наивные, отправляемся в ведомство муниципального управления, отвечающее за детские сады.
— Регистрация закончилась в феврале-марте. Сожалеем, но мест нет.
— Но мы переезжаем в Вену и узнали об этом только в начале октября!
— Что ж, нам очень жаль. Мы ничего не можем сделать.
В нескольких улицах от книжного магазина находится частный католический детский сад, собеседование длится меньше десяти минут, и нашего ребенка с радостью принимают. Из гамбургского сада с его тележками, на которых детей возят на прогулку в парк, воспитателями-неформалами, проходящими альтернативную гражданскую службу, и грязными уголками для отдыха мы теперь переходим в безупречный с точки зрения гигиены детский сад, которым управляют пожилые дамы, где читают молитвы («не беспокойтесь, только по утрам»), а после обеда нужно соблюдать часовой сон.
Еще совсем недавно у нас было время на размышления об идеальной системе воспитания: немецкая, английская, турецкая, Монтессори или традиционная, с вегетарианским питанием, с органической едой, при участии родителей или нет. Эти времена остались позади. У нас больше нет выбора.
И вот мы переезжаем к нашим друзьям, в маленький домик в Шафберге[1], естественно, неофициально, потому что он в самый раз для семьи из четырех человек, но всемером там немного тесно. В детскую комнату добавляется третья кровать, и наш избалованный почти-единственный-ребенок внезапно остается без собственных игрушек, зато обретает брата и сестру, мы переезжаем в сырую гостевую комнату площадью семь квадратных метров с раскладным диваном и полкой из «Икеи» для одежды. Секрет мирного существования в том, что все жильцы редко бывают дома: наши хозяева — врачи с плавающим расписанием дежурства, а мы проводим целый день в книжном магазине. На помощь приходят недавно приобретенная сушилка для белья и многочисленные помощники. К словацкой уборщице и двум сменяющим друг друга няням, ее соотечественницам, вскоре присоединяется их «мамочка», которая берет на себя стирку. Нам не остается ничего другого, как наблюдать за тем, как ловко прислуга из Словакии управляет домом: из книг по медицине убираются все закладки, после чего их расставляют по цветам на книжной полке, место компакт-дисков занимают различные безделушки, и в феврале мы все еще натыкаемся на рождественские украшения, а на окнах до сих пор красуется искусственный снег. Главное, чтобы детям было весело.
Оливер снова отправляется по маршруту Гамбург — Вена на машине, до отказа набитой инструментами и всем необходимым. Сын пока поживет у друзей в Гамбурге.
Мы даем себе две недели, чтобы превратить старую пыльную лавку в новый книжный магазин. Ведь каждый день простоя означает отсутствие дохода, а следовательно, катастрофу для нашей кучи долгов. Крайний срок — четвертое ноября. Я снова принимаюсь расспрашивать всех своих знакомых, потому что, даже если мы оставим старые полки, а остальное докупим по дешевке в «Баумаркте» и «Икее», нам все равно понадобятся деньги на ремонт, которых у нас нет. Мы только что выложили сорок тысяч евро за сам магазин. Домовладелец хочет, чтобы мы заплатили вперед за аренду квартиры, в которой пока не живем, а ведь нам еще нужно заполнить полки книгами. И снова не проходит и нескольких часов, как уже набирается достаточно людей, готовых помочь нам выбраться из затруднительного положения. Друг Кати делает «что-то с компьютерами» и одалживает нам десять тысяч, пара радиологов предлагает не только жилье, но и краткосрочный беспроцентный кредит, друзья из Верхней Австрии, мои бывшие учителя, берут на себя все остальное. В первый же рождественский период нам нужно заработать столько, чтобы все вернуть. А если нет? Тогда мы пропали.
Те, кто не может одолжить денег, предлагают себя в качестве рабочей силы, и им беспощадно раздаются задания: Петер разбирается в электричестве, Улла — в покраске, Гвидо — во всем, а те, кто не спец в ремонте, но у кого есть время, могут разбирать полки, очищать их, а потом снова собирать. Две недели подряд мы вместе с радиологами, журналистами, торговыми представителями, учителями танцев, графическими дизайнерами, педагогами и психологами упаковываем книги по коробкам, а потом снова оттуда достаем, красим стены, стелем ковры. Ярко-оранжевый рабочий комбинезон я снимаю, только чтобы поспать, хотя, может, и тогда не стоит. Когда я вступаю в контакт с потенциальными покупателями, меня принимают за сотрудника службы вывоза мусора, в Вене известной как МА48[2], в их оранжевой спецодежде. Я крашу внутренние рамы витрин, несколько прохожих останавливается.