— Интересно, — продолжал Густафсон, — это не наш ли памятник старины привел его сюда?.. Говорил я, надо было сорвать этот дурацкий указатель.
— А я уже ничего не понимаю, — сказал Эриксон. — Я во всем этом не понимаю ничего.
— Тут и понимать нечего. Сейчас у всех отпуска. Вот народ и разъезжает на машинах туда-сюда. Сами не знают, куда себя деть. А раз есть памятник старины, чего же на него не взглянуть? Народу интересно.
— Но наши-то люди, — возразил Эриксон, — рабочие с лесопилки и с завода, они же знают, что нет здесь никакого памятника.
— Так они — тоже в отпуску! Гоняют на машинах в других местах. Даже наш почтальон взял отпуск. Вместо него почту развозит другой, временно нанятый… И ни тот ни этот понятия не имеют, есть у нас памятник старины или нет… Да, как ты думаешь, хозяин, сколько лет должно быть настоящему памятнику старины?.. Ну, чтобы все в него поверили?
V
Через служившую парадным входом веранду и при-хожую сапожник и Эриксон прошли на кухню.
В прихожей они на миг остановились. Действительно Эман с кем-то на кухне разговаривал.
Рядом с ним на деревянной скамье сидел худощавый лет тридцати молодой человек. Увидев стариков, он встал и поздоровался с ними за руку.
Он представился как Ниссе — Ниссе Петтерсон из Стокгольма.
На Петтерсоне были светло-коричневые кожаные туфли, узкие черные брюки на красных подтяжках и белая рубашка. На голове у него сидела шляпа. Он не снял ее, когда вошел в дом, не снял и теперь, когда здоровался.
Ниссе Петтерсон зашел, чтобы кое о чем спросить хозяев дома, но Эман сказал ему, что с вопросом, как у него, лучше всего обратиться к сапожнику.
— Я слушаю, — сказал сапожник.
И Петтерсон изложил ему быстрой скороговоркой, что вообще-то он сейчас в отпуске, что ему в принципе не полагается отпуск, но достался по сходной цене жилой автоприцеп, и поэтому он поехал отдыхать.
Хотя возиться с этой колымагой — одно божье наказание, и он готов все бросить ко всем чертям и вернуться домой. Сюда он заехал по ошибке, но уже наделал в своей жизни столько ошибок, что одной больше — другой меньше значения не имеет. Он заметил лесное озеро, съехал на обочину неподалеку от почтового ящика и оставил машину там. У озера было так свежо и приятно, что его, Петтерсона, обуяла вдруг абсолютно сумасшедшая жажда свежего воздуха, и он с удовольствием остался бы там, на берегу, денька на два — на три.
Весь вопрос в том, можно ли ему там остаться?
— А как же, — сказал сапожник. — Нам все равно, мы не против… Да и кто вам может помешать?
— Но мне сдается, — сказал Петтерсон, — что по шоссе проходит трасса трейлеров, развозящих лес. У водителей трейлеров тоже сейчас отпуска? Сейчас вся Швеция в отпуску, но я не знаю, как в этом отношении обстоят дела у водителей трейлеров?.. Если я никому не помешаю там, на шоссе, и никто моего фургона не зацепит, то с удовольствием останусь на несколько дней…
— Со мной еще девушка, — дополнил свою речь Петтерсон. — Ей очень понравились здешние кувшинки. Она от них сделалась совсем ненормальная… Кто-нибудь из вас не проводит меня и не посмотрит, правильно я поставил машину? Я потом отвезу его обратно. Эман сказал, сюда можно проехать.
— Проехать можно, — подтвердил сапожник.
— Или пошли все вместе, я познакомлю вас со своей девушкой. Она не видела настоящего крестьянина даже на открытке. Вы можете оставить вашу даму одну? Он а, кажется, не выходит далеко из дома?
— Да, Эльна далеко не ходит, — сказал сапожник.
— Но вы-то, мужики, пойдете? Только минуту подождите меня. Я слетаю тут, взгляну на памятник старины. Может, его стоит снять? Я фотограф. Мне нужно сфотографировать девицу, что я привез с собой, и хорошо бы найти для этого интересный фон.
— Там все заросло, — поспешил заявить сапожник.
— А вы до сих пор не припасли топора?
— Но, — сказал Эриксон, — на местах, где стоят такие памятники, трогать ничего нельзя.
И сапожнику и Эриксону стало вдруг не хватать воздуха.
Человек в шляпе был опасным типом.
— Кто это вам сказал?
— Так постановило Правление лена, — вяло ответил Эриксон.
— А с каких это пор, — бросил старикам на ходу Петтерсон, — с каких пор Правление лена стало приказывать вольным крестьянам, что им делать и как?
Петтерсон ушел.
— Ты думаешь, он найдет? — спросил сапожник Эмана.
— Я описал ему дорогу.
Эльна взглянула на стариков. Эльна была не очень старая, лет на десять младше сапожника. Она была невысокая и кругленькая, но не особенно сильная. Сильной она была, наверное, в молодости.