— …разрешите взлёт! — доносится до меня сквозь шум, и я соображаю, что не надел гарнитуру. Тут же исправляю это упущение, шум уменьшается, зато радиопереговоры теперь слышны отлично.
— 641-й, взлёт разрешаю, время минус 45 секунд!
— Принято, взлёт разрешён! — тут же отвечает командир.
Челнок не самолёт, он не может стартовать раньше или позже оптимального времени, Спутник на орбите ждать не будет, любая задержка или преждевременный вылет чреваты излишним расходом рабочего тела и ресурса двигателей. Поэтому челнок не может, как самолёт стартовать раньше, или запоздать с вылетом.
Ревут двигатели, пролетают объявленные три четверти минуты, дисплей обнуляется, и звучит доклад пилота:
— Я 641-й, стартую по графику!
Одновременно с толчком и началом разгона отвечает диспетчер:
— Принято, чистого Космоса!
Космический корабль слегка потряхивает, ускорение вдавливает меня в ложемент. Это ещё не ускорение! Только немного больше, чем при взлёте обычного самолёта. Тряска прекращается. Горизонт в центре дисплея уходит вниз, а по краям наоборот, поднимается. Есть отрыв от полосы. Прямо по курсу серая пелена облаков. Ещё несколько секунд, челнок пробивает облачность, и появляется солнце. Сегодня оно для меня сядет очень быстро. Мы летим на восток. Скоро будем на орбите!
Впрочем, обычное дело для человека конца 21-го столетия. Рутина. И не играет торжественно и волнующе что-нибудь вроде «Так говорил Заратустра». Обычные люди: одни делают свою работу, другие летят по делам и на отдых. Думали ли наши предки лет сто тому назад, что всё будет так обыденно?
Облака быстро уходят вниз, небо темнеет, мне даже кажется, что я вижу звёзды. Но, нет, ещё рано. Бортовой комп докладывает:
— Идём по графику, отклонение в допустимых пределах. Переход на глюонную тягу через 170 секунд.
Дисплей показывает скорость около 800 метров в секунду. Всего одна десятая необходимой. Да, обычные самолётные двигатели на орбиту не вынесут, это азбука. Высота продолжает расти и на 15-ти километрах включаются глюонники. Нос «Бумеранга» поднимается ещё выше, ускорение плавно возрастает до двух «g» и на высоте в 90 километров на изображении появляются помехи. Это нормально, работа глюонников создаёт на корпусе электрический заряд, который стекает в окружающую судно ионосферу.
Ускорение выбрано далеким от оптимального. Нас, курсантов, поднимали на 5-ти «g» и никто не стонал. Но этот рейс пассажирский, а для обычных, нетренированных людей нормы лучше не превышать. Дисплеи уже зияют космической чернотой, солнце спешно закатилось за земной туманный горизонт. Двигатели смолкают, комп докладывает:
— На орбите, отклонение ноль.
Очень маленькое, значит. Наступает невесомость. То-то радости, наверно, в салоне! А может, некоторым и нехорошо стало. Особенно, если они забыли проглотить капсулу. Правда, есть люди, кому «Орбитон» почти не помогает. Но стюардесса докладывает по селектору, что пассажиры чувствуют себя нормально и предлагает нам кофе. Приятно, чёрт побери, когда о тебе заботятся, как о настоящем пилоте. Я беру из её рук пластиковую «соску» с горячим напитком. С лимоном, как я и попросил!
На дисплее видны звёзды. Правда, только самые яркие, камеры специально так настроены. Всё великолепие звёздного неба можно было бы оценить только через иллюминатор. Но на «Бумеранге» таковых не наблюдается. Безопасность пассажиров превыше всего!
Пилоты не сидят без дела: низкие орбиты очень плотно заселены. Иногда приходится выполнять манёвры расхождения. Правда, в автоматическом режиме, но за любым компом нужен глаз да глаз. Теперь мы догоняем свою цель, спутниковый комплекс «Орбита-5» – базу научно-исследовательских флотов ООН и России. Она не так велика, как знаменитая «Орбита-7», которую можно наблюдать даже днём в виде туманного пятнышка, если знать, куда смотреть. А ночью она сияет поярче Венеры.
Но и «пятёрка» тоже, солидное сооружение. Ещё двадцать минут, и станция появляется в центре дисплея сначала как звёзда, явно смещающаяся относительно остальных, затем в виде продолговатого цилиндра. Скоро становится ясно, что это обычный тор, на оси которого на причальных мачтах висят «припаркованные» суда. Мы со станцией в земной тени, но иллюминирована она здорово, как новогодняя ёлка.