— Твоя мама гордилась бы тобой.
— Как она гордилась тобой. Как и я.
— Может быть, тебе было бы лучше, если бы я был сапожником или мясником. Тогда идти по моим стопам было бы легче.
— Но менее полезно. Мы кое-что изменили. Из всего этого выйдет добро.
— Я всегда думал, что умру сражаясь, с мечом в руке. Даже после того, как потерял руку. Я никогда не думал, что это произойдет в тюремной камере, в каком-нибудь дерьмовом подвале.
— Прости, отец.
— Тебе не за что извиняться. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что эти ублюдки к нам вторглись. Во всем виноваты мы: мы не предвидели того, что планировал Рааку. Мы никогда не воспринимали их всерьез. Никогда не осознавали, какой силой он обладал, что может сделать.
— И все же...
— Мы такие, какие есть. — Джакс снова обнял сына. В последний раз. — Я люблю тебя, сынок.
— Я тоже тебя люблю.
Они держались друг за друга, пока Джакс вспоминал всю свою жизнь: момент, когда его жена Исс сказала ему, что он собирается стать отцом; мгновения, когда он наблюдал, как набухает ее живот; те чувства, которые испытывал видя, как его сын впервые брыкается. Он держал его, когда Кейн появился на свет, укачивал его, наблюдал, как он засыпает, растет, превращается в мальчика, в мужчину, в Шулка. Он увидел и жизнь, которой у Кейна не будет: жена, ребенок или двое, внуки. На этом все остановилось.
Кейн отпустил его. Слезы навернулись на глаза Джакса, когда он внезапно схватил только воздух — как будто его сын уже был потерян для него. Ушел. Не оставив ничего, кроме воспоминаний.
— Вот. — Кейн поднял руку, и Джакс увидел сложенный листок бумаги. Кейн открыл его, и Джакс увидел внутри черный порошок. Слезы навернулись на глаза, когда Кейн слизнул половину. Без колебаний. Мой храбрый мальчик. Милостивые Боги, какой конец для нас обоих.
Кейн передал остальное Джаксу:
— Мы в этом вместе.
Джакс лизнул яд. Смерть была горькой на его языке, но проглотить ее оказалось на удивление легко. Он скомкал бумагу и швырнул ее в дальнюю стену. Вот и все. Все кончено.
— Ты помнишь то лето, когда мы ездили на остров Краос? — спросил Кейн.
— Когда тебе было семь? — Джакс закрыл глаза. Прекрасное голубое небо под теплым солнцем. Морские животные, выловленные прямо из океана. Вино. Ничего не делать, только смеяться с Исс и Кейном. — Как я могу забыть?
— Я заблудился и забрался на скалу...
— И застрял. Я чуть не умер, когда увидел тебя там, наверху, зовущего на помощь.
— Ты меня спас.
— Это была моя работа.
— Ты сделал ее хорошо. Ты лучший. — Голос Кейна звучал медленнее, невнятно.
Джаксу стало жарко, слегка закружилась голова.
— Это была лучшая работа. — У него свело живот. Его сейчас стошнит. Он встал на колени, уперся рукой. — Кейн, я...
Приступ боли сбил его с ног. Его лицо прижалось к холодному каменному полу. Желчь подступила к горлу, он задыхался. Не мог дышать. Не мог думать. Комната закружилась. Итак, это смерть.
Темнота звала. Он это приветствовал. Конец боли, неудаче. Мир. Вместе с Кейном.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Джакс прищурился. Над ним стоял светловолосый мужчина с черепами на плечах. Избранный. Джакс улыбнулся:
— Я умираю.
К нему протянулась рука:
— Нет. Еще нет.
53
Яс
Киесун
Малыш Ро плакал, и ничто из того, что делала Яс, не могло его остановить. Это было неудивительно, не после суматохи последних двадцати четырех часов, но от этого нервы у всех были на пределе. Ма пыталась собрать вещи, пока Грис караулил у окна. Яс не хотела, чтобы шулка остался, но Кейн настоял, и она начинала понимать его правоту. Они были в мире проблем, и сильная рука с ножом очень скоро пригодится. По правде говоря, она на самом деле не возражала. От старика веяло приятным спокойствием. С ним она чувствовала себя в безопасности, несмотря ни на что.
— Я все еще не понимаю, почему нам нужно уезжать, — сказала Ма с кислым выражением лица, запихивая кое-какую одежду в дорожную сумку. — Это наш дом. Разве мы недостаточно натерпелись?
Яс сидела на стуле с Малышом Ро на коленях, крепко прижимая его к себе:
— Потому что эгрилы захватили одного из лидеров Ханран, и она знает, что я им помогала. Если она заговорит, Черепа придут сюда. Мы должны уходить. Спрятаться где-нибудь в безопасном месте.
— Так зачем ждать? Почему бы не пойти сейчас? Пока никто не появился?
— Потому что сейчас комендантский час, Ма. Если мы выйдем на улицу и нас заметят, нас наверняка арестуют.
Ма прекратила сборы и посмотрела на Яс с выражением крайнего разочарования на лице: